кабинет этот самого главного монстра? А дальше-то что? Как потом отсюда убежать? Да еще и стариков бросить, что ли? Как же тяжело жить-то!

Мы пошли по опущенному перед рвом подъемному мосту и остановились на входе. Все потому, что внутри металлических человечков не было. Даже тот же «сова» вдруг снял свой шлем, позволяя черным волосам почти до задницы укрыть броню. К нему подбежал один из солдат. У него тоже не было шлема, и я невольно вытаращилась на его темные до лопаток волосы, завязанные в тугую косу. Лицо его при этом было очень симпатичным, но, как мне показалось, слегка сероватым. Когда солдат помог снять амуницию с рук и ног «совы», тот повернулся к нам. Черты миловидные, на первый взгляд мне показалось что женские, так что я не удержалась и ляпнула:

— Баба, что ли?

Черные глазки прищурились, миловидное личико скривилось, и я решила не сходить с опасного пути:

— Со шлемом вам лучше было, солидней, так сказать. Может, наденете обратно?

А что я? Я ничего! С чего я должна быть тактичной? Не надо было на мою страну нападать, женоподобный уродец!

Солдат, помогавший ему раздеться, что-то удивленно зашипел, на что «сова» — резко на него шикнул.

— Не груби, девочка, — остановил меня старейшина, так что я решила закрыть свой рот от греха подальше.

«Дяденька», как действительно оказалось в кавычках, подошел к нам и решил усмирить грозным взглядом, высоким ростом и… серым цветом лица? Посмотрела на солдата, потом на остальных, все их лица мне тоже показались какими-то серыми, что ли.

— А вы чего серые, отравились чем-то? — предположила, невинно хлопая глазами. То, что они такие от природы было и так ясно, но после моих слов личико «совы» скривилось еще больше, отчего на моей душе стало очень приятно, — еще говорили, что повар не отравит.

— Вас спасает только одно, девочка, никто из вас больше никогда не покинет этот замок, — мрачно произнес он, и я съежилась.

Нет, я догадывалась, что нас всех в конце убьют. Это было очевидно, мы же можем многое узнать за то время, которое нам позволят жить. Но все же, мне хотелось верить в лучшее. Отвернулась и громко во весь голос зарыдала, прижавшись к бабе Любе и всхлипывая: «Матушка, как же так!!!». Кажется, в этот раз я сыграла очень убедительно, потому как страшно мне было по-настоящему. И как мне спасти стариков от такой незавидной участи? Меня должна высвободить Настасья, но как же они?

— Моё имя Марат Скрытный. Я, по-вашему, управляющий при Артале Устрашающем, за ваши действия перед главнокомандующим буду отвечать я, так что и карать буду вас я. И знайте наперед, у нашей расы нет предрассудков — жалеть старших, а наказание одно — смерть.

Спаситель мой, сколько пафоса прозвучало, как будто целую жизнь репетировал. Однако жутко стало, и несколько бабушек заплакало.

Марат что-то зашипел солдату, и тот развернулся к нам.

— За мной, л-людиш-шки, — прошипел солдат, и я немного удивилась.

Это что получается, они все умеют по-нашему говорить? Но при этом мы совсем не понимаем их язык. Нам пришлось пойти за ним в левое крыло замка. В самом замке было сыро и пахло чем-то странным. Чем дальше мы заходили внутрь, тем чаще я начала замечать необычную вещь, везде стояли цветочные горшки со странным фиолетовым сорняком. Вот честно: листья длинные, на сорняк похожие и почти каждые пять метров встречаются. Зачем им столько комнатных горшков, да еще в таких местах, где и света-то нет, чтоб они росли? Что-то сомневаюсь, что предыдущие владельцы замка эту гадость разводили.

— Баб Люб, а что это за замок? — спросила тихонько.

— Здесь пан жил, гад редкостный, да правда, сбежал со всем ценным еще до того, как объявили, что враги близко. В молодости я здесь служанкой работала, не думала, что еще на своем веку придётся здесь побывать, — тихо проговорила она, все еще прижимая меня к себе.

Мы остановились в большом зале, здесь странные горшки были повсюду. Солдат встал посреди зала и начал нас делить. Дедушек он сразу послал на конюшни, бабушек разделил на прислугу и кухонных рабочих. Я без спросу пошла сразу за Любой, хотя меня ни в ту, ни в другую группу не включили. Солдатик вообще как-то странно косился на меня все время. Нас отвели на кухню и оставили там. Комната большая, столы, плиты, печи, двери большой кладовой.

Когда из кладовой появился их повар, мы с бабушками испуганно подпрыгнули. Это был мужчина с проседью в темных волосах, завязанных в хвост. Тучный слегка, он поставил перед нами мешок с колбасами и вяленым мясом и скривился. На лице его была седая борода, а цвет кожи был почти темно-серый, так что белки глаз смотрелись необычно белыми.

— Выбросить! — приказал этот их повар с отвращением и вернулся в кладовую. Я с удивлением заглянула в мешок и обомлела. Все свежее, хорошо пахнущее и такое на вид вкусное. И выбросить? Да он что, издевается? Видели бы мои раненые, как эти гады еду выбрасывают! Стариков они не кормили, при том, что еды оказывается полно! Да как так-то?

— Может, мы ее себе оставим, раз уж вы есть не будете? — предложила я тихо, из последних сил сдерживая свою злость.

— Я же сказал: ВЫБРОСИТЬ! Вы вообще есть не обязаны, отребья! — поворачиваясь, заревел повар, так что моя рука сама схватила сковородку и припечатала его по лбу.

Сначала мне показалось, что ударила слишком слабо, ибо он остался стоять, поэтому я ударила еще раз, а потом еще, и еще, пока безвольное тельце не упало прямиком в кладовую.

— И что теперь будет? — испуганно пискнула бабулька.

Пелена злости с глаз сошла, и я поняла, что натворила. Тяжело вздохнула, про себя говоря, что он сам виноват, не надо было еду переводить, когда столько людей в стране голодает.

— Готовить будем, что ж еще, — шмыгнула носом, опуская сковородку на плиту. Мне все больше кажется, что это просто мой кошмар.

Глава 7. Незабываемый ужин

Мы принялись за работу, сначала убрав на кухне бардак, который там был. Похоже, местный повар совсем не в курсе, что такое нормы гигиены питания — кругом одна грязь и злосчастные горшки с фиолетовым сорняком. Сорняк вызвал во мне живое любопытство, зачем он стоит в каждом углу? Традиция такая? Или может они его едят? Словом, взяла я и отломала кусочек, и съела. На вкус безвкусен, как лист салата.