И вот теперь, проходя через пустынный двор и входя в дом, она чувствовала неприветливость этого места. Неужели и хозяин дома такой же?

Господи, помоги мне. Помоги мне!

Рицпа проследовала за слугой через передний двор в атриум, который был приспособлен для приема гостей. Помещение освещалось через отверстие в крыше, и блики от фонтана отражались на стенах. Над льющейся водой поднимались мельчайшие капельки влаги, поэтому в помещении царила приятная прохлада. Здесь было хорошо отдохнуть после многих часов пыльной и жаркой дороги.

— Подожди здесь, моя госпожа, — сказал ей слуга. Рицпа смотрела, как он прошел под аркадой и исчез, свернув за угол.

Прохаживаясь в волнении взад–вперед, Рицпа нежно поглаживала Халеву спинку. Он уже проголодался и скоро проснется. Ее грудь была полна, и Рицпа была готова его накормить.

Наконец она услышала шаги, и ее сердце бешено заколотилось. Закрыв глаза, она помолилась о том, чтобы Атрет прежде всего подумал о том, что нужно его сыну.

Господи, помоги мне. О Отец, как я могу расстаться с моим сыном? Как ты можешь призвать меня к такому? Разве мало того, что я потеряла Семея и Рахиль? Ты подарил мне Халева, Но ведь Ты никогда не отступаешь от Своего слова.

— Госпожа Рицпа, мой господин, — сказал слуга, и она открыла глаза.

Когда она увидела мужчину, стоявшего рядом со слугой, ее охватила тревога. Высокий, с мощным торсом, длинными и растрепанными светлыми волосами, он смотрел на нее с неприкрытой яростью. Рицпа еще никогда ни у кого не видела столь яростного выражения лица. Ей показалось, что вся комната наполнилась его злостью.

— Оставь нас, — сказал Атрет, и слуга поспешно вышел из помещения, отчего обстановка стала еще тревожнее.

Рицпе стало еще страшнее, когда она оказалась наедине с этим внушительным хозяином дома. Тишину нарушал только шум журчащей воды в фонтане. Сердце женщины забилось с бешеной скоростью, когда Атрет медленно направился к ней; при этом его голубые, холодно сощуренные глаза окинули ее с головы до ног и остановились на сыне, рассматривая его скорее с любопытством, чем с радостью, после чего Атрет снова уставился Рицпе в глаза. Рицпа чувствовала, какая темная сила исходит от него.

И этот человек есть отец ее милого маленького Халева? Как такое возможно?

Она обняла и крепче прижала сына к себе.

Атрет чувствовал, как с каждым шагом ненависть в нем становится все сильнее. Эта женщина, которая так крепко прижимает к себе его сына, напомнила ему Юлию. Она была маленькой, и невзрачная шерстяная шаль, которая покрывала ее голову, несколько сглаживала ее удивительную красоту. Локоны вьющихся черных волос обрамляли ее смуглое, ровное, овальное лицо. Ее губы были полными и мягкими, как у Юлии. Ее глаза были карими, как у Юлии. И ее тело было красивым, как у Юлии.

Атрет тут же вырвал бы своего сына из ее рук, если бы мальчик не был привязан к ней шалью.

Он бросил к ногам женщины мешочек с монетами.

— Двести динариев, — прорычал он.

Рицпа лишилась дара речи от такого оскорбительного жеста. Она молча отошла назад. Никогда ей еще не доводилось видеть такого тяжелого, холодного и безжалостного лица.

— Мало? — холодно спросил Атрет.

— Ты серьезно рассчитываешь купить у меня мальчика?

— Нет! Это плата за те услуги, которые ты оказала.

Эти жестокие слова пробудили гнев и в Рицпе.

— Плата за услуги? А как ты возместишь то, что оторвешь ребенка от рук женщины, которая его любит? Ты, кажется, не понимаешь? Я люблю Халева.

— Халева? — переспросил Атрет, вспомнив одного иудейского гладиатора, которого он встретил в Риме, которого уважал… и убил.

— Это то имя, которое ему дали.

— Я ему этого имени не давал.

— А тебя там и не было!

— Мне сказали, что мой сын мертв, — холодно произнес Атрет, прокляв себя за то, что вообще счел нужным что–то объяснять. Не ее это ума дело. — Этот ребенок мой, женщина. Отвяжи его от себя и отдай мне.

Рицпа изо всех сил пыталась бороться со слезами, но они оказались сильнее.

— Нет.

— Нет?

— Нам нужно поговорить.

Атрет стоял неподвижно. Юлия тоже прибегала к слезам, чтобы уломать его сделать то, что ей хотелось.

— Что бы ты ни сказала, это ничего не изменит.

— Может быть, тут какая–то ошибка. У Халева темные волосы и глаза… — Рицпа осеклась, увидев, что глаза германца помрачнели от непонятного ей гнева.

— Темные глаза и волосы были у его матери, — отрывисто сказал Атрет. Он сделал шаг в сторону Рицпы, и она на столько же отступила. — Хотя лучше бы ему не знать такой матери, — цинично добавил германец. — У меня не было причин не доверять лишь ее служанке, Хадассе. Этот ребенок мой!

— Ты говоришь о нем, как о каком–то товаре! Но он не лошадь, о которой можно торговаться, и не вилла, которую можно продать. — Рицпа огляделась вокруг. — Это не дом. Это крепость. Какую жизнь ты можешь дать ему здесь?

— А это не твое дело.

— Это мое дело. Он мой сын.

— Он никогда не был твоим сыном, женщина. От того, что ты держишь его на руках, он не станет твоим.

— Он стал частью моей жизни, как только Иоанн дал мне его в руки, — сказала Рицпа.

— У всех женщин продажное сердце, и я ни за что не оставлю моего сына в женских руках!

Слезы снова потекли по ее щекам.

— Ты судишь обо всех женщинах только по тому, что с тобой сделала одна–единственная.

— Я имею на ребенка все законные права, и твое мнение меня не интересует.

При этих словах Рицпа вся напряглась.

— Ты говоришь о законных правах. А как же любовь? Где ты был, когда его мать отреклась от него? Почему она не отправила его к тебе? Ты ведь тоже не хотел его, разве не так? Ты отвернулся от него. И после этого ты рассуждаешь о женщинах? Где бы сейчас был Халев, если бы Хадасса его не спасла? И зачем ты хочешь взять его теперь, после того как палец о палец не ударил, чтобы позаботиться о нем?

Атрету хотелось задушить эту женщину за такие вопросы, потому что от них ему становилось стыдно и больно. Но они пробудили в нем и яростную ревность.

— Он плоть от моей плоти, — сказал он ледяным тоном.

— То, что ты несколько часов провел в постели с женщиной, еще не делает тебя отцом!

На его скулах заиграли желваки.

— Ты ведь даже не взглянул на него как следует, — сказала Рицпа, борясь со своим гневом. — Зачем он тебе нужен, Атрет? Что ты хочешь с ним сделать?

— Я хочу вместе с ним вернуться в Германию.