— Нет, — прошептала она, чувствуя себя так, словно вся кровь в ее жилах вдруг превратилась в жидкий мед.

Хищная улыбка изогнула губы Рафаэля.

— Разве вы не знаете, что говорит обо мне людская молва?

Пия не могла оторвать взгляда от его губ, которые ей так хотелось попробовать на вкус. Ее тянуло прижаться к его твердому, мускулистому телу.

Ну почему она чувствует такое сильное влечение к этому мужчине, который к ней равнодушен?

— Да, я знаю, что о вас говорят. Якобы у вас никогда не было подруги, только любовницы, — заставила себя вымолвить Пия.

— Если мы должны заставить весь Милан поверить в то, что мы влюбленная пара, я не смогу встречаться с другими женщинами, верно? Так что придется вам позаботиться о том, чтобы меня не тянуло налево…

Пия хлопнула его ладонью по губам, по ее телу пробежал трепет. Если она хочет остаться в Италии и быть частью жизни Джио, значит, с Рафаэлем ей тоже придется общаться. Неужели она собирается вечно бегать от него лишь потому, что ее так к нему влечет? Но нельзя позволять ему над ней насмехаться! Что-то внутри ее взбунтовалось и заставило произнести:

— Может быть, это не будет так уж неприятно притворяться вашей девушкой.

Глаза Рафаэля расширились.

— За последние несколько дней я кое-что поняла насчет Фрэнка. Он намерено обратил на меня внимание. Будь у меня больше опыта эмоционального и сексуального общения с мужчинами, он бы не обманул меня своими нежными словами.

Рафаэль взял Пию за запястье и убрал ее руку от своих губ. Теперь его лицо было так близко от ее лица, что она могла четко видеть, что зрачки его слегка расширились, а ноздри еле заметно раздулись. «Он не играет с тобой», — прошептал ей внутренний голос.

— Даже мне ясно, что мы не подходим для такого притворства. Да, я не та женщина, которая способна вас заинтересовать…

Рафаэль коротко рассмеялся, и Пия сердито посмотрела на него.

— И я никогда бы не стала встречаться с таким мужчиной, как вы, — договорила она.

— Неужели?

— Никогда! Вы высокомерны, циничны и слишком великолепны для меня. Мне пришлось бы до конца жизни отбиваться от женщин, жаждущих вашего внимания. И мне бы каждый день напоминали, как мне повезло заполучить вас. Между нами всегда было бы неравенство. Я не желаю быть рядом с человеком, который смотрит на меня свысока и думает, что делает мне одолжение тем, что находится рядом. Даже если я люблю его.

На скулах Рафаэля выступил слабый румянец.

— Пия, чтобы ни наговорило вам это ничтожество…

— Давайте помнить и о том, как вы презираете брак, — оборвала она его, не дав закончить фразу.

Меньше всего Пия нуждалась в жалости Рафаэля.

— А вы все еще хотите выйти замуж?

— Конечно. Я не позволю Фрэнку разрушить мои убеждения, хотя это ему почти удалось. Мои родители были очень привязаны друг к другу, и я хочу встретить человека, который будет уважать наши отношения, который станет мне доверять и захочет провести со мной всю жизнь. А пока я смогу потренироваться на вас, ведь так?

— Что именно вы имеете в виду, когда говорите «потренироваться»? — Рафаэль произнес эти слова так многозначительно, что Пия почувствовала, как снова залилась румянцем.

Повернув ручку двери, она выскользнула из кабинета, ничего не сказав в ответ. Рафаэль рассмеялся ей вслед. Этот глубокий, чувственный смех звучал в ушах Пии всю дорогу до дома, заставляя задаваться вопросом, что же она затеяла.

Спустя несколько часов Пия, стоя в коридоре, прочла только что пришедшую от Рафаэля эсэмэску: «Оденься сегодня понаряднее ради меня». Этот надменный итальянец прекрасно знал, как ее рассердит его приказ. Она посмотрела на экран телефона сначала озадаченно, затем со злостью, а после с глупой улыбкой на лице, потому что так непривычно было его обращение к ней на «ты». Но ведь теперь они должны изображать влюбленных…

Пия собиралась этим вечером поужинать вместе с Джио у сестры Рафаэля, и это была отличная возможность продемонстрировать всем свой новый «роман». Пия заранее представляла надменный блеск в глазах Рафаэля и его насмешливо искривленные губы, словно он стоял сейчас перед ней.

Джио, подойдя к ней, поинтересовался, чему она улыбается. Пия сначала инстинктивно спрятала телефон за спину, а потом неохотно показала полученное сообщение. Ее дед долго смотрел на экран, ничего не говоря. Пия начала уже беспокоиться, не совершила ли ужасную ошибку, когда Джио наконец взглянул на нее. Она ожидала, что он засыплет ее вопросами, начнет строить планы на будущее, ведь порой старик напоминал ей вспыльчивого, темпераментного мальчишку. Но Джио ни о чем не спросил. Пия решила бы, что он против ее отношений с Рафаэлем, если бы дед не проворчал: «Он хороший человек, но жесткий. Не позволь ему сломать тебя, как я сломал Лючию».

Пия ощутила облегчение Джио, ей показалось, что он именно этого хотел — чтобы его крестник начал ухаживать за его внучкой. Но в душе росло беспокойство при мысли, что дерзкая затея заведет ее в тупик. Пии казалось, что с каждым шагом она все больше запутывается в этой ситуации.

Дом Терезы, сестры Рафаэля, оказался шикарной виллой в средиземноморском стиле, с белыми стенами, увитыми плющом. Выйдя из машины, Пия заулыбалась, обмениваясь рукопожатиями и воздушными поцелуями с целой толпой любопытных, но в основном дружелюбных родственников.

Золотые солнечные лучи заливали виллу, наполненную людьми. В огромном заднем дворе стояли белые столы. Кругом царила праздничная атмосфера. Дети, играя, гонялись друг за другом, взрослые стояли небольшими группками, беседуя. Но едва вошли Джио и его внучка, все замолчали.

Пия еле сдержала порыв съежиться, почувствовав, что все глаза устремлены на нее. Она знала лишь немногих из присутствующих. Внезапно ее план показался ей нелепым, даже глупым. И она собирается притворяться перед всеми этими людьми, что близка с Рафаэлем?! Разве у нее получится изображать якобы существующую между ней и этим красавцем романтическую привязанность и не чувствовать при этом себя рядом с ним невзрачной и скучной? Да и где он сам, этот дьявол?

Пия познакомилась с четырьмя сестрами Рафаэля, их мужьями, двумя его тетушками и одним дядюшкой, кучей его племянников и племянниц, целой армией его кузенов с женами и детьми, а также, наконец, встретилась с его матерью, Порцией Мастрантино. В ее глазах Пия прочла такое же недоверие, какое читала в глазах Рафаэля.

Проулыбавшись больше часа, Пия скользнула в дом, желая немного побыть в тишине. Там, в огромной гостиной, она обнаружила сидящего в шезлонге Рафаэля, одетого в шорты и синюю футболку. В солнечных лучах, проникающих сквозь огромное, от пола до потолка, окно, его оливковая кожа казалась темнее, а плечи под обтягивающей их тканью — шире. Он качал на коленке красивую маленькую девочку. Та весело вскрикивала и смеялась, а Рафаэль притворялся, что вот-вот отпустит ее, и она упадет. Он разжимал пальцы, малышка съезжала по его длинной ноге, но Рафаэль подхватывал ее в последний момент. Она вновь вскарабкивалась на его колено, обхватывала ручками его шею и целовала в щеку. Его черные глаза искрились весельем, и каждый раз, когда девочка целовала Рафаэля, в них отражалась любовь.