пещеру. Ее бедра покачиваются при ходьбе, и она оглядывается на меня со страстным обещанием в глазах, что заставляет меня очень радоваться, что у меня есть меха, которые я могу держать перед своим членом.

Когда мы добираемся до нашей пещеры, Айша находится там, держа маленькую костяную погремушку над близнецами, которые лежат на одеяле. Она бросает взгляд на Но-ру, затем встает и отходит, а я направляюсь вперед, чтобы обнять своих дочерей. Я скучал по их маленьким лицам, их беззубым улыбкам и даже по вони грязной набедренной повязки. Я крепко обнимаю Ан-на и целую ее круглое личико дюжину раз, прежде чем Но-ра забирает ее у меня из рук, а я беру Эль-са и уделяю ей такое же внимание.

— Я скучал по своей семье, — говорю я, крепко прижимая Эль-са к себе. Такое чувство, что впервые за несколько дней я могу по-настоящему расслабиться.

Но-ра бросает обеспокоенный взгляд на Айшу, а затем передает ей комплект.

— Поцелуй их сейчас, Дагеш, потому что сегодня вечером они идут с Айшой.

Я удивленно хмурюсь.

— Почему?

— Потому что у нас с тобой будет свободный вечер, только у нас двоих. — Она берет стопку набедренных повязок размером с аптечку и кладет их в корзину. — Мы собираемся провести расслабляющий вечер и поговорить.

Я держу свою дочь на руках, стараясь не хмуриться, когда Айша закидывает Ан-на на бедро и уходит с корзинкой, которую вручает ей Но-ра.

— Мы сейчас разговариваем.

Но-ра терпеливо смотрит на меня, а затем протягивает руки к Эль-са.

— Мы собираемся еще поговорить.

Когда Айша отходит, Но-ра смотрит на нее, а затем придвигается ближе ко мне.

— Это по-человечески означает ты собираешься дать мне свой член.

Ох.

Ох. Я проглатываю смех, целую свою крошечную дочь еще раз, а затем передаю ее на руки. Мое тело приятно гудит от этой мысли, и хотя мой кхай затих в груди, я наполнен вожделением к моей паре, почти таким же сильным, как резонанс. Прошло много времени с тех пор, как мы обнимали друг друга и исследовали. Я скучал по этому, и я скучал по своей Но-ре. Я наблюдаю, как она укладывает Эль-са в корзину, а затем относит все это в пещеру Айши. Она имеет в виду именно это, когда говорит, что мы проведем ночь вместе. Эта мысль наполняет меня абсурдным удовольствием.

Пока ее нет, я снимаю с себя грязную кожаную одежду и умываюсь небольшим количеством талой воды, разогретой над огнем. Меня клонит в сон, убаюканный теплом пещеры, мои глаза закрываются. Это были долгие дни, долгий оборот луны. Я думаю о завтрашнем дне и обо всем, что должно быть сделано. Есть ловушки, которые нужно установить, ямы, которые нужно выкопать, тайники, которые нужно проверить, и пещеры охотников, которые нужно пополнить. Я устал до мозга костей, просто думая обо всем этом. Я бы предпочел остаться с Но-рой в пещере и целовать каждый дюйм ее мягкого человеческого тела. Но лежание в мехах с моей парой не накормит ее в жестокое время года, поэтому я должен выйти. Я провожу рукой по лицу и натягиваю на грудь свежую тунику. Я должен оставаться в сознании. Мне нужно прикоснуться к моей паре, взять ее тело под свое. Попробовать ее на вкус. Я стону при этой мысли. Сколько времени прошло с тех пор, как я зарывался лицом между ее ног и пробовал ее влагалище на вкус? Слишком долго.

Но-ра возвращается не сразу, и я откусываю несколько кусочков сушеного каха, а затем ложусь в наше меховое гнездо, ожидая свою пару. Мои глаза начинают закрываться, усталость, с которой я борюсь, подкрадывается ко мне.

Чья-то рука касается моего плеча, пробуждая меня. Я резко выпрямляюсь, чуть не ударив Но-ру своими рогами по голове.

Она хихикает и отходит назад.

— Прости. Меня не было немного дольше, чем я думала.

— Я заснул, — бормочу я, пытаясь сдержать зевок. Я тянусь к ней, притягивая в свои объятия. — Пойдем, мы сейчас спаримся…

Но-ра снова сладко смеется и прижимается ко мне всем телом, но натягивает одеяло.

— Сначала мы можем поспать. Ты устал.

— Я устал, но я также хочу спариться, — говорю я, целуя ее в щеку. Ее челюсть такая маленькая и нежная, что я не могу удержаться, чтобы не провести по ней своими клыками.

Она вздрагивает, а затем похлопывает меня по плечу.

— Хорошо, если ты хочешь не спать, нам нужно поговорить.

— Я не умею говорить, — говорю я ей. Я бы предпочел продолжать отвлекать ее.

— О, прекрати это. Ты очень умен.

— Так и есть. Посмотри, как много мы сейчас говорим, — говорю я ей между покусываниями за горло. Я перекатываю наши переплетенные тела, пока она не оказывается подо мной, в мехах. — Посмотри, как сильно двигаются наши рты.

— Твой, может быть, — дразнит она, но ее смех превращается в тихий вздох удовольствия, когда мой язык касается ее горла. Ее руки тянутся к моим рогам, и она прижимает меня к себе. — Ты отвлекаешь меня, не так ли?

— Я пробую тебя на вкус, — поправляю я. — Не отвлекаю.

— Но я действительно хочу поговорить.

— Ты можешь говорить, — говорю я ей. Я хватаю подол ее туники и тяну его вверх. — Пока мой рот свободен, чтобы попробовать тебя на вкус.

Моя сладкая Но-ра издает еще один мягкий звук удовольствия, ее бедра приподнимаются на мехах.

— Я просто хочу знать, что не так. Почему ты каждый день уходишь.

Я сажусь, отвлекаясь от своей соблазнительной пары.

— Ты думаешь, я не хочу быть здесь?

В ее глазах тревога.

— Я не знаю. Я говорю себе, что у нас все хорошо, у тебя и у меня, но потом ты встаешь до рассвета и не возвращаешься домой, пока я не засну.

— Я охочусь…

— Я знаю, что это так. — Ее рука перемещается к моей руке, и она гладит ее, успокаивая меня. — Я знаю, что ты очень усердно работаешь, детка. Но я беспокоюсь не об этом. Меня беспокоит то, что все остальные пары время от времени берут выходной, чтобы расслабиться. Ты никогда этого не делаешь. С тех пор как родились девочки, ты каждый день уходишь. — Ее рот поджимается, и нижняя губа едва заметно подрагивает. — Иногда я думаю, что это из-за меня.

— Что? Никогда. — Я падаю на нее, покрывая быстрыми, горячими поцелуями ее лицо и шею. Это человеческий обычай, который я люблю, эти поцелуи. Я никогда не могу насытиться тем, что прикасаюсь ртом к своей половинке. — Если бы это был