33

и караулы. Именно у разведки, где, казалось бы, как нигде, должно было быть боевое братство, когда они чуть ли не еже-недельно вступали в столкновение духами, где плечо товарища в бою стоит очень многого, была самая жесткая дедовщина, хотя землячество отсутствовало напрочь.

Землячество — еще один пазл в картине «Война», где его присутствие кажется немыслимым, но он прекрасно в нее впи-сался, и не где-нибудь в полутонах, на втором плане, а в центре в качестве жирных и четких линий. Он делил на группы неза-висимо от срока службы и звания: узбеки держались с узбеками, туркмены — с туркменами и т. д… Но еще все они объединялись в одну общую большую касту — азиаты. Аналогично — народы Кавказа. А русские, украинцы и белорусы хоть и были все славяне, но почему-то руководствовались присказкой: «Моя хата с краю — ничего не знаю». Вернее, земляки еще держались вместе, но если ты, к примеру, из Астрахани, а он из Твери, то, как говорится, «судьбы у нас разные».

В

разведке слово «землячество» не существовало в принципе. Чижей били всех, невзирая на касту, но ситуация ухудшалась все больше и больше. Дело в том, что некоторые молодые солдаты, особенно кавказцы, давали серьезный отпор старослужащим, и часто конфликт заканчивался госпиталем для взбунтовавшегося чижика. Было понятно, что так долго продолжаться не может. И, чтобы далее не искушать судьбу, командование полка приняло решение брать в разведку только славян. Но и в этом случае произошел инцидент, повлекший за собой расформирование 1-го разведвзвода. Как-то так вы-шло, что на место «отлетавших» чижей, по праву перешедших в черпаки, не пришла замена. Молодые солдаты считали, что они свое «отшуршали», а деды с дембелями не собирались ни с того ни с сего делать грязную работу. Старые дембеля 1-го разведвзвода улетели в Союз, и численно силы стали при-мерно равны. Начались массовые драки — стенка на стенку. Эти баталии длились примерно с месяц. Никто не хотел уступать, и комполка не видел другого выхода, кроме как расформировать его по точкам

1

Вот так закончил свое существование 1-й раз-ведвзвод. Но это произойдет только через полгода. Ну а пока

1

Точка

–

застава,

обычно состоящая из одного взвода или отделения.

34

чижи-разведчики на «законных основаниях», когда полк был в рейде, ходили в наряд по столовой…

Но рейды вносили сумятицу не только в ряды разведчиков, они устраивали бардак и в поварской среде. Когда полк пре-бывал в месте постоянной дислокации, то на кухне работали повара от всех подразделений. Уходя же в рейд, танкисты за-бирали своих поваров, саперы — своих, и так далее, но всегда кто-то из них оставлял 3–4 поваров, чтобы готовить пищу для оставшихся бойцов. Неизвестно, с чем это было связано. То ли с тем, что все повара стали жить в одной палатке, хотя были при-писаны к разным подразделениям, то ли, как всегда, армейское головотяпство, вот только в расположении после убытия полка

в поход остался один повар-чижик — Сергей Пожидаев. Не имея толком опыта работы на кухне, всего пару недель, он был вы-нужден готовить один на триста человек. Это были непростые два месяца, когда ему приходилось спать в сутки максимум 4–5 часов. Он забыл дорогу на прачку напрочь и жил прямо в столовой в подсобке, так сказать, не отходя от производства.

За эти два месяца Сергей сдружился с чижами из 1-го раз-ведвзвода, которые тоже стали жертвой общевойскового рейда и были вынуждены ходить через день в наряд по столовой, предваряя в жизнь крылатую фразу из военной песни: «За себя и за того парня». Несмотря на тяжелый ежедневный труд, все они все же были мальчишками, и им хотелось забыться от этого безумия, которое творилось вокруг них в полку: от этой пахоты, от дедов и дембелей, от шакалов, от войны, которая короткими очередями на постах и уханьем САУшек почти каждую ночь напоминала о себе. Им хотелось на короткое время надеть «ро-зовые очки», и разведчики часто, после того как заканчивали уборку в столовой, сидели у Сергея в подсобке, тем самым сокращая драгоценные минуты своего и так короткого сна.

Там они все вместе, оградившись стенами подсобки, пря-тались от внешнего мира, отключив свой разум дымом чарса или градусами браги, и слушали музыку, убегая в мир мелодий. И хоть что-то светлое освещало их души, загнанные в темноту войны.

Быть может, с тех пор Пожидаев так любил слушать музыку. Наверное, она на подсознании в его разуме вызывает какие-то

35

положительные эмоции, как когда-то, в далеком 1986 году. В от-личие от Сергея, который полгода пробыл в поварской учебке и только почитай как месяц в 12-м Гвардейском, разведчики были из трехмесячных учебок и, как следствие, на три месяца раньше прибыли в часть. За это время пацаны уже не раз побывали в засадах, и их рассказы изумляли Пожидаева. Во многое, о чем рассказывали разведчики, Сергей не верил, хотя и не подавал виду, думая, что брешут ради красного словца, пуху на себя накидывают, но по прошествии времени он понял: они где-то даже сглаживали углы.

***

Чарс из последней засады, когда разведчики по ошибке раз-молотили мирный караван, закончился, и им приходилось после отбоя делать вылазки за ним на точку к сарбосам1. Их застава была в двух километрах от расположения полка. Нужно только было пройти два поста и перелезть через колючку2. Посты не были особой проблемой. Достаточно было по возвращении не-много поделиться чарсом или дать бойцу банку тушенки. Или вообще иногда катило «спасибо, братан». А в колючей прово-локе был проделан лаз. Главное — надо было успеть до смены караула, чтобы сменившийся постовой не принял их за духов и не начал поливать по ним короткими очередями.

Через месяц таких «походов» они совсем расслабились и ходили к сарбосам как к себе домой, даже не брали с собой автоматы. За это время они познакомились с некоторыми из них и знали по именам, но только вот все они забыли, сказалась молодость и детская наивность, известную в тех местах при-сказку: «Афганец днем дехканин3, а ночью