– Жестокая вы, – резюмировал я.

Марго очнулась и продолжила:

– И никто бредни Афиногена не слушал никогда, а тут вы… Как вас угораздило-то? – искренне переживая и расстраиваясь, проговорила она.

– Просто был занят своими мыслями и было все равно, какую чушь и кто несет рядом, а потом стало жалко его…

– Понятно! Вернется, значит, скоро… Все в порядке, поскитается день-второй, возомнив себя писателем, напишет какую-нибудь хрень и вернется. – Марго встала. Протянула мне руку и произнесла:

– Лена. Не говорите никому, пожалуйста, то, что я вам здесь рассказала… Хотя, какая разница? И так все всё знают! – Медленно развернувшись на каблуках, грустно склонив голову, она пошла восвояси.

Я смотрел ей вслед и понимал, что такие страсти – совсем не мой жанр, но приходилось удивляться разнообразию жизни писательского поселка. Пройдя полпути до выхода из участка, Лена вдруг начала выпрямляться, и за ручку калитки бралась уже привычная всем Марго, властная и капризная жена беззвучного горе-писателя.

Я улыбнулся и рванул в кабинет деда. Софья уж точно сегодня снова не объявится, а задача стояла теперь передо мной, по всей видимости, непростая.

Сев в кресло, я закрыл глаза, как советовал Роман и как я сделал, войдя в первый раз в этот кабинет.

– Сергей! – тут же начал материализовавшийся дед. – А я тебя уже поджидаю, документик кой-какой для тебя состряпал, чтобы мы ничего с тобой не забыли…

– Только не говорите, что его кровью надо подписывать, – съязвил я в ответ.

– Зачем же? Я обычный писатель. Умею подписывать договора с издательствами, люблю, чтобы все было по полочкам разложено, чтобы потом никаких эксцессов и претензий друг к другу. Мы же оба знаем, зачем ты здесь. Тебе нужен сюжет новой книги, и я его тебе дам, но…

– … с условием, – продолжил я.

– Конечно! А как же без него? Зачем ты мне нужен в моем доме, если не по делу? – ничуть не смутившись (если такие эмоции вообще могут быть присущи призракам), проговорил дед.

– Ну да, логично! Откуда может взяться в нашем мире бескорыстная помощь? – с насмешкой в голосе проговорил я.

– Вот именно! Итак, не будем терять времени понапрасну! Ты обязуешься за восемь дней с момента подписания этого договора сделать из моего внука писателя, а я гарантирую, что предоставлю тебе замысел твоей новой и самой успешной книги.

– Каким образом вы мне его гарантируете? Вот предположим, я сумею уговорить вашего внука, а вы меня обманете!

– Ты должен каждый день писать по восемь часов, только всё, что ты за это время напишешь, я буду у тебя забирать в конце дня. И бумаги изымать, и текст из памяти. А если у тебя получится сделать из моего внука писателя, то на девятый день я все тебе верну и бумаги, и память!

– А если не получится – не вернете, – уточнил я.

– Совершенно верно.

– Честно! – согласился я.

– Есть кто дома? – это снова была она, Софья!

«Сегодня? Серьезно? И это не сон? Она нашла повод прийти?»

Я побежал открыть дверь и снова застыл в удивлении! Почему эта девушка постоянно ввергает меня в состояние ступора?

На пороге стояли человек 10 официантов в белых костюмах с пластиковыми коробами в руках.

– А, это ты? – проговорила Софья, как будто и не ожидала меня здесь увидеть. – Ладно. Ребята, заносите! – скомандовала она официантам.

Я был вынужден прижаться к двери, чтобы пропустить всю эту процессию в дом. Уверенным шагом они направились в ту комнату, в которой я видел фотографии.

Софья руководила процессом. В мгновение ока в середине зала образовался громадный стол с белоснежной скатертью, и официанты, бегая к машине и обратно, организовали за полчаса банкет, достойный дома какого-нибудь министра…

– Что происходит? – осмелился спросить я.

– А вы не знаете? – удивилась Софья.

– Нет, иначе не спрашивал бы…

– Сегодня у деда Романа было бы 110-летие, и по воле случая, или не случая, день рождения и у Романа.

На праздник соберется пресса, друзья семьи. В общем, народу будет прилично. Наследник не собирался отмечать, но Союз Писателей настоял, и Рома до кучи решил позвать всех, кого только смог вспомнить. «Гулять так гулять», – сказал он мне…

– А деньги откуда? Он вроде ж безработный, а тут стол такой! – я был реально удивлен.

– Да, вы правы… Денег у него нет. На себя нет… А на счету достаточно. Просто тратить их можно только на определенные цели по завещанию… На такие, как этот банкет, можно, а на текущую жизнь, как вы себе это представляете, – нет.

«Не люди, а ходячие персонажи какие-то! – подумал я. – Бери и сразу в книгу толпами заводи».

Вскоре появился Роман, и начали собираться гости. Несколько небольших съемочных групп из нецентральных телеканалов сновали туда-сюда, не давая никому расслабиться. Какие-то медийные коллеги пришли почтить память большого писателя. Друзья Романа, судя по возрасту, тоже начали подтягиваться…

Зал заполнился быстро, в какой-то момент мне почудилось, что он резиновый, столько народу в него набилось. Но люди сновали по всему дому и даже на улице, перемещаясь хаотично и увлекая меня обрывками фраз:

– Да, хороший был писатель и смог многого добиться, а вот личная жизнь не сложилась…

– А как судьба обошлась с его потомками…

– Да, жаль мальчика, наверное, многое мог бы сказать миру…

– А Сонька-то, Сонька все вертится здесь… Надеется, по-прежнему, что ли?

– Да нет! Софья крутая теперь, не нужно ей все это… Наверное, по старой памяти просто…

– А все-таки жалко дочку-то его, какая умница-красавица была…

– А ты не знаешь, что случилось с его женой? Куда делась? И почему такая история с дочкой случилась?

– Никто не знает, исчезла, как будто и не было никогда…

– А я слышал, разбилась...

– Ничего она не разбилась, я видела репортаж про нее по телевизору!

– Да нет! Она потом разбилась…

Все! Голова отказывалась это воспринимать! Я осознавал, что все судачили о жизни писателя и его семьи и замолкали, когда показывался рядом Роман, но понять из этих обрывков фраз что-либо конкретное мне не удавалось…

Какую дочь жалко? Почему красавицей была? Кто разбился? Жена или дочь? Чья жена?

Ясно было только одно: