Когда мы пришли к воротам, они были открыты: человек двадцать из числа вражеских дружинников налезало на Эльсила, защищавшего ворота, а еще чуть поодаль человек шесть шуровало на лесенке в центральную залу. Мы покончили с ними. Когда мы вошли в залу, то увидели, что посереди залы, на столе, сидит голый Марбод и ест с меча утку. В зале было шестнадцать трупов, включая хозяина замка, и кишки висели на стенах. Люди Марбода присоединились к нему. Я отошел в сторонку и тихонько блевал себе там, пока меня не засмеяли.

Марбод сказал, что он, как королевский уполномоченный, забирает замок от его прежнего владельца за неблагодарность и передает его Луху Медведю. Все захохотали.

Марбод везде очень настойчиво справляется о подземных пещерах и заколдованных храмах, провалившихся под землю. Справляется – значит пытает.

Я стал доискиваться, в каких отношениях Марбод с королем, и вышло, что этой зимой Марбод был в наилучших отношениях с королем, а недавно они наговорили друг другу крупных слов. Причиной этому некая черная кобыла с белым пятном на заду, принадлежавшая королю, и человек по имени Арфарра-советник. Этот Арфарра, желая рассорить Марбода с королем, сказал Марбоду, что король на него сердит и что Марбод может в этом сам убедиться, попросив у короля черную кобылу, – король ему непременно откажет. Королю же Арфарра сказал, что Марбод совсем обнаглел и везде похваляется, что король отдаст ему любимую черную кобылу. Король пришел в ярость. Марбод, с подачи Арфарры, попросил кобылу, король, с подачи Арфарры, послал Марбода туда, куда не может довезти не только кобыла, но и транссолнечный звездолет класса ««А-плюс»».

Марбод страшно сердит на Арфарру, и я не хотел бы быть на месте человека, на которого Марбод сердит. Этот Арфарра – родом из-за Голубых гор и сбежал от тамошних властей. Меня страшно занимает любое известие о людях из-за Голубых гор, – ведь именно туда упал наш корабль.

Марбод сказал про Арфарру:

– Это страшный колдун, и он хочет забрать себе всю власть в королевстве. У него самого души нет, но с ним бегает такая белая мангуста, – это и есть его душа.

Я не вытерпел:

– Слушайте, Марбод, вы тоже везде таскаетесь с кречетом на плече, вы же ведь не скажете, что это ваша душа?

– Почему же, – сказал Марбод, – это моя душа.

Вытащил из ножен меч и прибавил:

– И это моя душа. У человека много душ. А у вас в чем душа?

Гм… В чем у меня душа?

Мы встретились с нашими подопечными из храма Шакуника. Отец Адрамет, глава каравана, – сволочь страшная. Натравил Марбода на деревеньку, цены в которой его не устраивали. Марбод забрал у жителей меха и янтарь, но вместо того, чтобы продать их Адрамету, в припадке хвастовства сжег все на лужайке. Адрамет бегал вокруг костра и вопил, как радиационная сирена.

Вернулись обратно. Бредшо оглядел меня с головы до ног и спросил, понимаю ли я, что участвовал в разбойничьем походе. Я ответил, что мне было интересно. Мы поругались.

Бредшо сказал, что под старым городом есть пещера. По-видимому, это тот самый подземный храм, который ищет Марбод. Наверное, он полагает, что в этом храме добра будет побольше, чем во всех ограбленных нами деревеньках, вместе взятых.

* * *

Итак, в начале весны храмовые торговцы, сопровождаемые дружиной Марбода Кукушонка, явились в поместье, где жили остальные земляне, и начался торг.

Товарообмен был не так уж велик. Крестьяне чтили древний закон на скалах, по которому каждый маленький человек не имел права убивать более десяти черепах в год. Господа чтили закон, по которому большой человек получал от маленького не более трети добытых «мехов и костей».

Поэтому-то крестьяне, будучи людьми мирными и законопослушными, и судились с каждой лишней куницей. А дружинники, будучи людьми воинственными, но тоже законопослушными, добывали меха и кости в соседних деревнях.

Приехал с торговцами и сын хозяина, на пир и охоту собрались окрестные сеньоры. Младший Опоссум, только что пожалованный землей в королевском городе Ламассе, привез с собой в патриархальную глушь культуру двора: отец одобрил черноволосых рабов, доставшихся Младшему Опоссуму в зимнем походе, рубленные серебряные слитки и переливчатые ткани, но покачал головой при виде острозадых амфор с вином. В нем боролись инстинкты рачительного хозяина и расточительного сеньора.

– Отцы наши не глупей нас были, – сказал он, глядя на вино. – Разве просяная буза хуже?

Младший Опоссум возразил, что мир не стоит на месте, а движется вперед.

Марбоду Белому Кречету было три раза по восемь лет. Он был человек совсем иного покроя, нежели Шодом Опоссум не глава поместья, а главарь дружинников, не домосед, а путешественник и приобретатель: alias странствующий рыцарь.

Он был младшим сыном в древнем роду Белых Кречетов и раздавал дружинникам не земли, а золото и коней. Воины обожали его и требовали подарков, как крестьяне – дождя от идола.

На женщин Марбод производил такое же впечатление, как на воинов. В горнице дочь хозяина, Идрис, сказала служанке:

– Ах, как он красив. Боевой кафтан – красный с золотом, и с золотой кистью у шва, рукоять меча перевита каменьями, кружева оплечья – как перья белого кречета, а поверх кафтана – ферязь с соболиной опушкой!

В трапезной певец сравнил Марбода с древними героями, зачатыми в горне и рожденными в булатной чешуе, которые считали позором добыть трудом то, что можно добыть разбоем, и бесчестьем – не раздать или не проиграть добытого. И рассказал следующую историю:

– У такого человека, как Марбод, много врагов живых и мертвых.

Двадцать три Луны тому назад Марбод ехал морем в Ламассу. Видит: у скалы стоит человек на железном коне и просит его подвезти. Дружина умоляет не связываться: смекнули, что это из древних императоров, когда были железные кони и бронзовые гуси. Марбод, однако, велел причалить. У Золотой Горы лодка села на мель.

– Спасибо, что подвезли, – говорит человек и норовит удрать в гору.

Марбод хвать за повод:

– А нам лодку одним стаскивать?

Ладно. Железный конь только один раз пихнулся: лодка сошла с мели.

– Ну, если ты такой храбрый, – говорит человек, – может, со мной пойдешь?

Марбод помолчал, а сам подумал: не отказываться же на глазах у дружины. Оправил меч и пошел. И трое дружинников – в отдаленье. Человек в ущелье и Марбод в ущелье, человек к обрыву и Марбод к обрыву… Наконец стемнело, оборотень принял настоящую силу: раздался вшестеро, глаза – как медные плошки, тело в слизи и могилой пахнет. И кожа-то осталась на месте, а кости и мясо внутри кожи стали быстро-быстро вертеться. Марбод стал его рубить: меч проходит насквозь, и налипают на него одни черви из спины… Марбод отбросил меч, схватил эту тварь за шею, руки ушли в червей по локоть… Катались, пока не упали со скалы, а скала ростом десять сосен.