над его родными и его происхождением.

– Прости, Шандор. Я не то имела в виду.

– Ты права. Я из семьи людей, которые окончили только пять классов, и о моем почерке никто не заботился.

– Шандор, прости…

Для человека, желавшего стать ему другом, я повела себя чересчур бестактно. И готова была провалиться сквозь землю от стыда за свои слова.

– Я даже не думала об этом, когда говорила. Это случайно сорвалось. Прости.

– Я понимаю. Не кори себя. Все хорошо.

– Правда? Мне так неловко…

– Перестань.

– Я уверена, твои родители хорошие люди, и неважно, сколько классов они окончили. Главное, что они вложили в тебя.

Шандор опустил глаза, и на его лице снова появилась хмурость. Он сделал несколько глотков чая и поставил пустую чашку на стол. Я предложила ему налить еще, и он согласно кивнул. Неужели я снова что-то не то сказала? Отчего он нахмурился?

- Чем ты болела в детстве? – сменил он тему. – Надеюсь, ничего серьезного?

– Всем тем, чем обычно болеют дети. ОРЗ, ОРВИ, ветрянка…

– Я думал, у врачей дети не болеют.

– Открою тебе секрет, – тихо, как заговорщик, сказала я, – дети врачей тоже люди и ничто человеческое им не чуждо.

Мы посмеялись, и я порадовалась, что смогла своей незамысловатой шуткой вернуть ему былое радушие.

– Поэтому, – сказала я, – мы часто с родителями в детстве ездили в санатории и пансионаты на море. Отцу давали путевки на работе.

– Ты быва́ла в Сочи? – спросил он.

– На моей памяти был один раз. Но чаще мы ездили в Анапу или Геленджик. Почему ты спросил про Сочи?

Он не успел ответить, потому что нам принесли заказ и столовые приборы. Правда, Шандору подали только блины, а борщ пообещали донести через десять минут.  Я, позабыв о своем вопросе, с любопытством воззрилась на Шандора, желая узнать, владеет ли он ножом и вилкой в совокупности. Он отложил нож и стал кромсать свой фаршированный блин одной вилкой. После этого мне стало неловко воспользоваться ножом самой, и я стала насаживать вареники на вилку, макать их в сметану и есть, откусывая половинку.

– Приятного аппетита, – сказала я.

– Спасибо. Тебе тоже приятного аппетита.

Шандор макнул часть своего блина в соус, поданный в отдельной соуснице, с осторожностью попробовал его, нашел приемлемым и уже увереннее закончил с пережевыванием своего блина. Я тем временем съела половинку своего вареника и, вспомнив терзавший меня вопрос, решила наконец-таки получить на него ответ.

– Шандор… – но осеклась, – прости, я даже не уточнила… Ничего, что я называю тебя цыганским именем? Может, ты хочешь, чтобы я обращалась к тебе по имени Юра?

Шандор пробежал языком за закрытым ртом по своим зубам, и мне показалось, он попытался за этим жестом скрыть улыбку, вызванную моим вопросом. Мне осталась непонятна ее суть, но я не стала размышлять по этому поводу.

– Называй меня так, как тебе удобнее. Я привык к любому имени.

– Хорошо, спасибо. Я хотела спросить… Тот вопрос на семинаре… Почему ты его задал?

– Проверял твою готовность на неожиданные вопросы.

– Что это значит?

– Я заметил, что в последнее время ты проявляешь рвение к учебе – особенно на предметах Дмитрия Сергеевича – и подумал, ты хочешь произвести на него впечатление. Поэтому помог тебе в твоих стараниях.

Он заметил… Боже, я действительно обратила на себя его внимание. Только он все неверно истолковал. И от этого хотелось засмеяться. Если бы он только знал, на кого я производила впечатление… Но мне проще согласиться с его версией моего рвения, чем объяснить реальную его причину. Я подавила в себе смех и сказала:

– Но ты задал легкий вопрос. Не думаю, что ответом на него можно отличиться.

– Суть была не в самом вопросе. Он действительно был легким. И я знал, что ты на него ответишь. Я хотел проверить твою способность быстро и четко формулировать ответы на неожиданные вопросы. И в данном случае не сам вопрос был неожиданным, а тот, кто его задал. Ты ведь не ожидала услышать его от меня. И то, как ты не растерялась и быстро и непринужденно дала ответ, пошло тебе в зачет. И если завтра ты выступаешь на конференции, значит, твоя цель обратить внимание Короля достигнута.

Я съела очередную порцию вареника.

– Только бы оправдать его ожидания, – прожевав, сказала я. – И не впасть в ступор от неожиданных вопросов.

Мы посмеялись. В этот момент официант принес борщ с пампушками, пожелал нам приятного аппетита, и Шандор, отставив в сторону блины, принялся за суп.

– Интересно, – сказал Шандор, – кафе называется «Вареник» из-за того, что здесь большой выбор этого блюда?

Я улыбнулась.

– Я тоже так думала. Но однажды мы с отцом задали этот же вопрос официанту, и он разубедил нас в этом.

– Что он сказал?

– Жену хозяина зовут Варвара, а он ласково называет ее Вареник, и кафе назвал в честь нее.

– Надо же! – удивился Шандор. – Неожиданно.

– Почему неожиданно? Я знаю много заведений, названия которых носят женские имена, и нередко это имена жен или дочерей.

– Возможно, это неожиданно для меня. У цыган так не принято.

– Как – так?

– Цыгане не говорят о своих женах. Даже в такой скрытой форме… Мой отец редко упоминает имя моей матери в присутствии других мужчин. А если такое случается, то ему приходится извиняться перед собеседниками.

– Почему они избегают таких разговоров?

Я вся обратилась вслух. Я готовилась узнать для себя что-то новое о Шандоре и его обычаях, и это ожидание взбудоражило меня. Но он не спешил удовлетворить мое любопытство. Устремив взгляд в свою тарелку, он поддел ложкой кусок мяса и зажевал его.

– Извини, мне немного неловко с тобой об этом говорить…

– Потому что я женщина?

– Именно.

– Давай абстрагируемся. Представь, что ты на семинаре рассказываешь о своих обычаях и традициях.

Шандор прожевал мясо, зачерпнул ложку борща и поспешно съел ее.

– Ты рассказывал об этом на семинаре прежде, на первом курсе? Прости, я тогда не очень внимательно тебя слушала.

– Об этом я не упоминал. Русским такого не понять.

– Ты доходчиво объясняешь, может, все-таки поделишься?

Шандор посмотрел в окно. В его взгляде некоторое раздражение и досада. Дождь был уже не таким обильным, но все еще стучал по лужам, и затянутое тучами небо не предвещало перемен в ближайшее время. Мне показалось, Шандор торопился уйти, и я не исключала, что мое любопытство было тому виной.

Я потянулась за чашкой чая, нервничая, что испортила радушный настрой, который между нами установился, и переживая, что он больше не захочет со