До бала оставалось меньше двух недель. Лорд Бьюкасл предложил провести его в собственном великолепном поместье. Люди шептались, что там-то он и сделает Веронике предложение, и все ожидали увидеть его подарок. Брошь просто необходимо отыскать и вернуть!

– Всегда говорила: Бьюкасл – себе на уме, – трещала графиня. Вероника отвлеклась от размышлений и посмотрела на неё. – Все мы были убеждены в том, что он останется холостяком, однако посмотрите! Впрочем, я удивлена, он ухаживает за дебютанткой. Он же вдвое старше неё!

– Что ж, такие пары тоже встречаются, – поспешно заметила Изабель, и щёки у неё порозовели.

«Папа тоже вдвое старше Изабель», – подумала Вероника.

Но графиня отмахнулась.

– О, я всё понимаю. Лучшего кавалера, право, не найти. Позвольте, у Бьюкасла есть всё: титул, приличный доход, чудесное поместье. А военные заслуги! Он вступил в ряды армии совсем молодым, знаете ли, – заговорщическим тоном добавила она. – Никогда не разделял взгляды своего отца – отвратительного, ворчливого старика! – Она сделала паузу, проверяя, осмелится ли кто-нибудь возразить, но никто, конечно, не осмелился.

– Правда? – прошелестела леди Элис.

– Правда, – подтвердила графиня. – Армия стала для Бьюкасла…

Вдруг Изабель её перебила.

– Ах, смотрите! Разве это не Эдвард Синклер?

Все обернулись. Владелец универмага «Синклер» был знаменитостью даже в высшем обществе Лондона. Прекрасно одетый, с неизменной орхидеей в петлице, он поклонился одному из посетителей и направился к старшему официанту – вероятно, для важного разговора.

– Он довольно красив, скажите? – прошептала Изабель, с интересом разглядывая мистера Синклера.

– Хм-м, – протянула графиня, приложив к глазу монокль. – Уж очень показная у него красота. Американцы все такие – ни капли вкуса. К тому же разбогател он совсем недавно.

Вероника заметила, что Изабель опять покраснела. Ведь то же самое можно было сказать об отце Вероники, Чарльзе Уайтли. Пускай сейчас он живёт в Мейфэре и обедает у самых влиятельных семей, лондонское общество помнит, что на самом деле он отнюдь не аристократ, а промышленник, богатый владелец нескольких прибыльных шахт в Южной Африке. После того как умерла мать Вероники, Чарльз Уайтли женился на Изабель из-за её аристократических корней. А ещё для того, чтобы хвастаться красивой, элегантно одетой молодой женой. Изабель же вышла за него ради богатства и возможности закупаться в «Синклере», ни в чём себе не отказывая. От этих мыслей Веронике стало не по себе.

– Говорят, он популярен у дам, – сказала тем временем леди Элис, поглядывая на мистера Синклера. – Знаете, миссис Бальфур мне рассказала… – Она подалась вперёд и зашептала что-то еле слышно. Филлис вытянула шею, и даже Эмили с любопытством оглянулась на владельца универмага. А Вероника даже не подняла взгляд. Какое ей дело до глупого американца? Главное, он отвлёк внимание её сотрапезниц, и официант успел незаметно забрать тарелку с нетронутой рыбой.

– Драгоценный мотылёк? – с удивлением переспросил Билли. – Как-то странно!

– Вообще-то украшение очень модное, – сообщила Лил. – Сейчас все сходят с ума по брошам в виде жуков, подвескам в форме стрекоз и так далее. Чуть ли не у всех покупательниц «Синклера» такие есть.

Билли скорчил рожу: ему не дано понять изыски моды.

Вчетвером они пошли к реке после очередного тяжёлого рабочего дня и теперь стояли на берегу в лучах вечернего солнца. Джо стоял чуть поодаль от друзей, перегнувшись через ограду, и наблюдал за тем, как лодки скользят по воде. Мимо проплывали разноцветные прогулочные шлюпки, медленно и важно шёл большой парусный корабль, раскачивая мелкие судёнышки рядом с ним. Сложно было поверить, что та же река протекала через Ист-Энд. Она так же пахла смолой, солью и дымом, только выглядела иначе – умиротворяющей и беспечной. На берегу господин в полосатом жакете выгуливал двух далматинов, молодая парочка шла, держась за руки, и ела мороженое. Неподалёку леди рисовала акварелью пейзаж, а за ней хозяин ярмарочного балагана ставил полосатый шатёр, чтобы порадовать детей кукольным представлением про Панча и Джуди[12]. Атмосфера стояла самая что ни на есть праздничная. Джо уловил аромат тёплой карамели и услышал тихую мелодию, которую ветер принёс с одной из прогулочных яхт.

Таким теперь он видел Лондон. Ист-Энд для него пропал с карты города и представлялся таким же далёким, как Тимбукту. Он больше туда не вернётся, и Уайтчепел-роуд, рынок Спиталфилдс, Шедвелл и Лаймхаус, док Ист-Индия стали для него пустыми словами. Джо улыбнулся, вполуха слушая рассказ Софи и Лил о встрече с мисс Вероникой Уайтли и всё дивясь, как крупно ему повезло. А вот Билли внимал каждому слову, хоть и сказал до этого, что очень занят и времени на расследование у него нет. Он захватил с собой блокнот и карандаш и поспешно документировал все подробности. Мисс Этвуд не раз ему говорила: делать подробные заметки чрезвычайно важно, и он не преминул сообщить об этом Софи и Лил.

– К тому же настоящие детективы записывают все детали, – с серьёзным видом добавил Билли. Ему казалось, что уж он-то лучше всех разбирается в том, как ведутся расследования. В конце концов, он прочёл все рассказы про Монтгомери Бакстера!

– Мы и есть настоящие детективы, – сказала Лил, которую уже утомило всё это, и отошла к ограде. Она приставила руку к глазам козырьком, словно матрос, и посмотрела на реку. – Нас наняли для расследования, а значит, мы вполне себе настоящие.

Билли с сомнением посмотрел на неё и продолжил строчить в блокнот.

– Опиши подробнее эту брошь, – попросил он Софи. – Как она выглядит?

– Крылышки мотылька украшены изумрудами, сапфирами и кусочками опала, а само тельце – цельный крупный бриллиант. Мисс Уайтли сказала, что он называется Лунный. Видимо, довольно известный, – объяснила Софи. – Брошь сделали на заказ у модного ювелира Теккерея, специально для мисс Уайтли. Думаю, она очень дорогая.