Последствия первоначального небрежения делами со стороны короля, а потом его пагубного вмешательства в 1445 году очевидны относительно как войны с Францией, так и поддержания устойчивости государственного строя Англии. С конца 1430-х до 1443 года пожар войны поддерживался за счет союза крупнейших сеньоров (за весьма примечательным исключением в лице герцога Глостера) и средств, получаемых от кардинала Бофорта в виде займов. Проводившиеся в 1439 году под руководством Бофорта и архиепископа Кемпа мирные переговоры не дали никакого результата. Парламент того года сделался свидетелем нападок на Бофорта со стороны Глостера, выступавшего противником влияния кардинала и проводимой им политики, но и это ни к чему не привело. В июне 1440 года наместником Нормандии назначили вовсе не Глостера, а Ричарда, герцога Йоркского.

На протяжении 1441 и 1442 годов обстановка для англичан ухудшалась как в Нормандии, так и в Гаскони, поэтому было принято решение об отправке новой экспедиции, вновь финансируемой Бофортом. Бофорт, однако, потребовал назначить командующим совершенно негодного для этой роли своего племянника Джона, герцога Сомерсета, поэтому кампания превратилась в серию убийств и грабежей на территории графства Мэн, где основные военные усилия направлялись на выделение некоего французского патримония все тому же герцогу Джону. Поход провалился, а Бофортов обвинили в ведении войны ради личных интересов. Турское перемирие в июле 1444 года дало Англии передышку, столь необходимую не в последней степени ввиду плачевного состояния королевской казны, однако вмешательство короля в следующем году превратило плохую ситуацию в катастрофическую.

В 1446 году Генрих поддержал в притязаниях на герцогский титул друга детства Жиля, младшего брата герцога Бретани Франциска (Франсуа) I. В результате английские гарнизоны в Мэне вступили в опасную конфронтацию с Франциском, вассалом французского короля Карла VII. В феврале 1447 года, по всей видимости, в попытке приглушить голоса неодобрения в адрес проводимой короной политики, на парламенте в Бери под стражу был взят Глостер; впоследствии он скончался в неволе. Вместе с тем бароны продолжали поддерживать короля, и бенефициарами падения герцога Хамфри стали Йоркский, Суффолк и Файнс (пожалованный титулом барона Сэй и Сил). Однако непродуманное вмешательство Генриха в бретонскую политику возымело весьма далекоидущие последствия. В марте 1449 года, нагло нарушив условия перемирия, англичане захватили бретонскую крепость Фужер, и в июле Карл собрал войска для завоевания герцогства Нормандия.

Если история английских военных усилий во Франции в 1440-е весьма скорбная, то показатели правления Генриха в самой Англии на протяжении того же временного отрезка поразительным образом внушают уважение. Хотя, несомненно, справедливо мнение, что «не король правил через посредство двора, а двор через посредство короля», из этого не следует, что это десятилетие сделалось свидетелем раскола и беспорядков на местах [42]. Историки и теперь уверены, что «придворная клика» во главе с герцогом Суффолком оказывала скверное влияние на отправление правосудия и распределение пожалований, что, в свою очередь, вело к обнищанию короны, подрыву властных механизмов и падению уважения к центру на местах. В доказательство таких доводов приводится и впечатляющий спектр дарений и раздачи должностей, дождем пролившихся на выдающихся придворных, и обвинения в коррупции и плохом правлении, выдвинутые в 1450 году, и особое доверие к сведениям из переписки Пастонов.

Вместе с тем очевидно, что согласие в верхушке знати, обеспечивавшее порядок на протяжении длительного малолетства государя, сохранялось довольно долго и не нарушалось по крайней мере в первые годы правления взрослого Генриха. В 1437 году наиболее влиятельные вельможи получили в управление различные области герцогства Ланкастерского в качестве наместников. Это был необычный шаг, способный стать для них доказательством недееспособности короля. Более того, на протяжении 1440-х годов совет показал свою эффективность при противодействии вспышкам беспорядков и феодальных раздоров между магнатами. К примеру, в 1439 году в Бедфордшире арбитры из совета сумели прекратить жестокую распрю между баронами Греем Рутинским и Фэнхоупом; в 1443 году завершился многолетний конфликт между представителями старшей и младшей ветвей семейства Невиллов. Тогда благодаря вмешательству государственного совета удалось на время утихомирить напрочь рассорившихся барона Бонвилла и графа Девона (оба получили ранее от короля сенешальство в герцогстве Корнуолл). Есть ряд примеров последовательных усилий влиятельных подданных короля, в первую очередь кардинала Бофорта и Суффолка, в поддержании королевского авторитета и надлежащем управлении, хотя сам Генрих, по существу, оставался неготовым или неспособным к должному исполнению обязанностей государя.

Около 1443 года обстоятельства начали меняться. Причина этого в первую очередь крылась не в «злокозненном» влиянии королевского двора, а в смене поколений. Непоколебимые приверженцы династии Ланкастеров, ее испытанные слуги, такие как Джон, барон Типтофт, Генри Чичел, архиепископ Кентерберийский, Уолтер, лорд Хангерфорд и (важнее всего) кардинал Бофорт, один за другим сходили с политической сцены: кто по причине смерти, кто в силу преклонного возраста. В 1441 году по надуманному обвинению в колдовстве схватили жену Глостера Элеанору Кобэм, устранив таким образом герцога Хамфри. На смену старым слугам пришла новая группа, возглавляемая Суффолком и включавшая сэра Ральфа Батлера, барона Садли, Джона Саттона, барона Дадли, Джона, барона Бомона и сэра Джеймса Файнса. Примечателен тот факт, что люди эти вовсе не обязательно оказывались моложе тех, кто доминировал в совете в период малолетства государя. На самом деле некоторые из них, в частности Суффолк, Садли и Файнс, отличились во Франции еще под началом Генриха V в 1420-е годы, но получить власть они смогли благодаря попаданию в ближний круг и личным взаимоотношениям с королем.

Появилось и поколение придворных из церковников — Уильям Энскау, исповедник короля и епископ Солсбери, Адам Моленс, чиновник двора, ставший хранителем малой печати в начале 1445-го и епископом Чичестера в следующем году. Эти люди, преданные лично королю, а не династии Ланкастеров в широком смысле слова, доминировали в правительстве, транслируя и выполняя волю государя на всем протяжении 1440-х. Влияние их ощущалось не только в центре, но и в глубинке, где середина десятилетия тоже стала свидетельницей постепенных перемен в политической верхушке и появления новых лиц. К примеру, в Кенте сеть связей вокруг кардинала Бофорта и герцога Глостера, сосредоточенная на востоке графства и господствовавшая в главных властных органах, постепенно уходила в тень по мере выдвижения на авансцену группы лиц, ассоциирующейся с сэром Джеймсом Файнсом. Эти люди — зачастую законники, а не солдаты — базировались на западе графства и к 1443 году фактически монополизировали там основные властные должности.

Более того, по мере течения времени нарастало напряжение на местах; увеличивалась озабоченность по поводу способов ведения войны, стоимости содержания двора и роста королевских долгов. В Восточной Англии Томас Дэниел, придворный оруженосец, но в то время не чуждый корысти человек, злоупотреблявший близостью к королю в личных целях, в 1447 году вступил в конфликт с герцогом Норфолком, а заодно и со своим прежним патроном Суффолком. Аналогичным образом введение сэра Джеймса Файнса в дворянское достоинство в феврале 1447 года и назначение его юного и неопытного зятя Уильяма Кромера бейлифом, то есть управляющим бывшими землями герцога Глостера в Кенте в том же году вполне могли вызвать вопросы о роли Файнса в падении герцога Хамфри. В следующем году другой придворный — недоброй памяти разбойник Уильям Тейлбойс — искал защиты со стороны Суффолка и виконта Бомона в страхе перед расследованиями, проводившимися в отношении него из-за бесчинств в Линкольншире. Эти инциденты прозрачно намекают на то, что на исходе 1440-х годов правительству все труднее становилось поддерживать некое подобие порядка при условии поразительной неспособности короля эффективно править страной и одновременно — при его пагубном вмешательстве в ведение военных действий во Франции.