Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Рамзин на минуту отстранился, давая мне отдышаться, и просто смотрел в мои наверняка ошалевшие от его напора глаза. Давая увидеть в этот краткий момент, что я не одна тут сейчас реально тону в этом море животной похоти. Поджигая этим окончательно, обращая в пепел то, что еще во мне хотело бороться. Если бы он сказал тогда хоть что-то, я бы опомнилась, собралась с силами и бросилась бы в драку опять. Но он молчал, открывая мне в каждом быстром вдохе, как сам близок к настоящему безумию. А потом снова атаковал мой рот жадно, требовательно, как будто брал то, что ему всегда принадлежало по праву. И я сдалась. Просто отпустила. Прямо здесь и сейчас, пусть все будет так, как будет.
Почти не помню, как мы оказались в той же спальне, что и в прошлый раз. С трудом припоминаю только, как запинались на каждом шагу, потому что, вцепившись в меня, мой зверь не желал даже немного разжать свою хватку. Я была уже готова к тому, что Рамзин опять вздернет меня на четвереньки и жестко оттрахает, как в прошлый раз. Но он, похоже, решил, что это будет слишком просто для меня.
6
Рамзин сбросил свою куртку на пол и толкнул меня на кровать спиной. Одной рукой он задрал мой топ, обнажая грудь, и его тяжелый взгляд зацепился за поблескивающий пирсинг в моем правом соске.
— В прошлый раз этого не было, — хрипло пробормотал он.
Рамзин расстегивал и стягивал с меня джинсы вместе с бельем, но его глаза были по-прежнему прикованы к моему проколотому соску. Что, хищника завораживают блестящие штучки в неожиданных местах? Он наклонился, становясь на колени между моих ног, и обхватил обе мои груди своими загребущими лапищами, не накрывая сосков. Приподнял и сдвинул, сжимая почти на грани боли.
— Охренительно, — глухо пробормотал он, сжирая взглядом представшую картину.
Черт, меня с моим характером должно просто бесить, что он играет моим телом, как кот с пойманной мышью, примериваясь, с какой стороны лучше начать жрать. Делает что хочет, не спеша, уверенный, что одержал полную победу и может брать, что вздумается. Бесить, конечно, должно. Но вместо этого я буквально задыхаюсь от вожделения просто от того, как наблюдаю за его лицом и взглядом. Смотреть на Рамзина, когда он сам на грани помешательства от похоти, — это ошеломляюще пугающе и возбуждающе одновременно. Он как стихия, долбанный смерч убийственной силы. Ты реально понимаешь, что он сметет тебя своей сумасшедшей мощью, развеет на частицы, обратит в кучу израненной плоти и разорванной в клочья души, если позволить ему добраться до тебя. Но и нет такой силы, что поможет мне отвести взгляд и спастись бегством, пока вся эта дикая, никому не подвластная сила обращена на меня одну. Сукин сын, даже если он и разрушает таких, как я, походя, каждый день, почему-то прямо сейчас я себя чувствую совершенно единственной в своем роде. Пусть и жертвой, но той, от кого не могут оторваться прямо сейчас вожделеющие глаза этого хищника.
Рамзин не раздевается, не целует меня больше, только скользит повсюду своими грубыми пальцами. По моему лбу, щекам, по губам, нажимая и заставляя приоткрыть рот. По шее, потом минуя мой свернувшийся комом топ вниз. Его прикосновения не легкие и нежные. Он буквально вдавливает пальцы в мою кожу, словно желая вплавиться, проникнуть под кожу и даже глубже. Его глаза следуют за руками, и этот горящий темным голодом взгляд ощущается так же отчетливо, как и движения. Я дышу поверхностно, мои легкие буквально не в силах захватить больше воздуха под этим прессом его затягивающей меня на незнакомую и опасную территорию гравитации. Взгляд моего хищника скользит ниже на мои ребра и живот, выставляя содрогаться мои мышцы и покрываться мурашками кожу. Рамзин садится на пятки и, резко схватив меня за колени, до предела раздвигает мои ноги. Это причиняет короткую боль, и я вскрикиваю и пытаюсь оттолкнуть его руки и вырваться.
Кольцо, которое сегодня я надела на себя сама за столом, цепляется за ткань его рубашки. Рамзин хватает меня за кисть так, что, кажется, треснут мелкие косточки, и сдергивает его с моего пальца, слегка оцарапав кожу.
— Ты совсем одурел? — шиплю я от неприятного жжения в пораненном месте. — Верни кольцо!
— На хрен! — презрительно кривит рот Рамзин и небрежно бросает это дорогущее украшение на прикроватную тумбочку, как ненужный мусор. — На тебе не будет ничего принадлежащего другому мужику, когда я буду тебя трахать.
Надо же, а хищник у меня, видимо, не переносит метки другого собственника.
— Руки подними! — рычит он по-настоящему угрожающе и глухо, как будто его горло не слишком ему повинуется. — Положи их над головой и не смей опускать.
Я хочу заорать на него в ответ, схватить его за глотку. Внутри все клокочет, и глаза буквально затмевает от того, как борются внутри злость и похоть. А последняя все же оказывается сильнее. Нет, злость никуда не девается. Она отступает и затаивается, готовясь для более подходящего момента и собираясь накопить больше сил. Я подчиняюсь, медленно поднимаю руки и опускаю их на подушку над моей головой. Физически чувствую торжество мужчины и позволяю ему сейчас быть сильнее и получить, что он хочет. Это не навсегда, так что плевать. Рамзин снова возвращает свои глаза прямо к центру изнывающей влажности между моими распахнутыми по его желанию ногами. Он смотрит на мою промежность так, что у меня начинают дрожать бедра. Это нечто непередаваемое. Дикая смесь из самого жгучего и грязного вожделения и настоящего собственнического восхищения, практически обожания и еще что-то, чему я не знаю названий. Я лежу на спине, голая, истекающая влагой, раскрытая для него так, что дальше некуда. А он сидит между моих ног полностью одетый и смотрит. Открыто демонстрирует мне, как может поиметь меня не только своими поцелуями или членом. Даже взглядом. Я сжимаю зубы, не желая признавать этой власти над моим телом, и в этот момент Рамзин опускает голову и с нажимом облизывает мой пульсирующий от потребности клитор. Моё тело простреливает с такой силой, что я кричу и почти зажимаю его голову бедрами. Но он снова надавливает на мои колени, разводя
