то, что мне нужно, чтобы отвлечься от мыслей. Под "мыслями" подразумевается и боль в спине от свежей татуировки, и брюнетка, которая нанесла ее на мою кожу.

Пока я жду, я наливаю себе напиток — виски с имбирным сиропом и лимоном, и сажусь на край дивана, чтобы потягивать его. За стеклянными окнами открывается потрясающий вид на город, который мерцает, когда я смотрю на него. Я живу здесь всю жизнь, и этот вид никогда не надоедает. Сидя здесь, я чувствую себя королем, осматривающим свои земли.

В мафиозном мире семья Кампано всегда была именно такой.

Проблема в том, что все меняется. И я бы хотел, чтобы наша семья шла в ногу со временем, а не прогибалась под него, как это делают многие другие. Чикаго, Нью-Йорк, Бостон — все они хотят держаться за старые порядки. Но здесь, на западе страны, мы всегда стремились к инновациям и исследованиям. Я хочу найти способ делать все по-другому. Я хочу прожить свою жизнь по-другому, насколько это возможно.

Например, мне удалось избежать всех этих досадных браков по расчету, которые так любят заключать мафиозные семьи, пока был жив мой отец, а теперь, когда я возглавляю компанию, я могу избежать этого навсегда. Бремя наследия всегда казалось мне утомительным. Если один из моих братьев захочет обеспечить наследника, который продолжит фамилию Кампано, я с радостью позволю ему взять на себя ответственность, когда меня не станет. Идея брака и детей меня мало привлекает.

Я живу в городе, где полно самых красивых женщин в мире, и все они стремятся подняться по социальной и профессиональной лестнице. Я не вижу причин заковывать себя в кандалы, когда могу наслаждаться этим.

Звук открывающейся двери выводит меня из задумчивости, и, повернувшись, я вижу одну из этих женщин. Кейтлин Блэк заходит в мой пентхаус, не думаю, что это ее настоящее имя, но она предпочитает называть себя так, пока пытается добиться своего большого успеха. Она полностью накрашена, как и всегда, и выглядит скорее так, как будто собирается выйти на светский раут в город, а не сидеть и пить со мной. На ней ярко-синее облегающее мини-платье, которое выделяется на фоне ее шелковистых платиновых светлых волос, а ее ноги кажутся длиной в милю. Ногти накрашены, полные губы накрашены насыщенным красным цветом, а в макияже глаз она сделала что-то такое, отчего ее глаза выглядят огромными — почти как в аниме.

Она до смерти великолепна, супермодель — одна из самых красивых женщин, которых я имел удовольствие попросить встать передо мной на колени. Но впервые, глядя на нее, я не чувствую привычного мгновенного возбуждения.

— Привет, Данте. — Кейтлин улыбается, демонстрируя дорогие белые зубы, и двигается в мою сторону. Ее голос — соблазнительное пение, полное предвкушения. Мы уже несколько раз трахались, секс был настолько хорош, что я хотел, чтобы она вернулась, и я знаю, что она надеется на большее. Не на серьезные отношения, конечно, но на то, что я буду водить ее по местам, знакомить с людьми, которые имеют значение. Я для нее — ступенька на лестнице, и обычно я не возражаю против этого, пока мой член увлажняется во время подъема. Но по какой-то причине сегодня вечером это меня раздражает.

У меня возникло внезапное, непреодолимое желание сказать ей, чтобы она ушла. Пока Эмма была здесь, я был до боли твердым, но внезапно не осталось и следа. Как будто мой член уснул, совершенно не интересуясь великолепной женщиной, которая стоит и смотрит на меня так, словно хочет меня съесть.

— Я приготовлю тебе выпить, — говорю я ей, пытаясь скрыть свое внезапное и непонятное отсутствие интереса. — Как всегда?

— Ты знаешь, что мне нравится, — мурлычет она, опускаясь на диван. — Тяжелый вечер? — Поддразнивает она, искусно усаживаясь на него.

— У меня была назначена встреча с тату-мастером. — Я наливаю водку в стакан, добавляю клюкву и лайм. На мой взгляд, совершенно банальный, клишированный напиток, в нем нет ничего изысканного или интересного, и я снова задаюсь вопросом, почему она так раздражает меня сегодня вечером? Почему все, что связано с присутствием Кейтлин, действует мне на нервы?

— Ооо! — Она приподнимается, интерес освещает ее лицо. — Можно посмотреть? — Она наклоняет голову, одаривая меня соблазнительной улыбкой.

— Она забинтована. — Я быстро перемешиваю напиток и подношу его ей. — Но ты можешь посмотреть позже.

— Мм. — Она берет напиток, поднося его ко рту. Она следит за тем, чтобы я заметил, как она поджимает губы по краям, все для того и сделано специально, чтобы быть как можно более соблазнительной, чтобы возбудить меня. Обычно это работает как шарм.

Но не сегодня.

Черт возьми, перестань думать об Эмме. Я укоряю себя, садясь на диван и пытаясь сосредоточиться на женщине, которая сидит передо мной, красивая и желанная. Эмма разозлилась на меня за то, что я даже попытался дать ей свой номер. Не было ни малейшего намека на то, что она заинтересована.

А значит, совершенно жалко, что мои мысли постоянно возвращаются к ней.

— Мне сегодня позвонили, — говорит Кейтлин, делая еще один глоток своего напитка. — Эта мыльная опера. Это не то, чтобы большая роль или что-то в этом роде, и это не совсем то, чем я хочу заниматься, но я чувствую, что это может меня куда-то привести…

Я киваю, обнаруживая, что мне трудно сосредоточиться. Мои мысли постоянно возвращаются к Эмме, к тому, как легко было разговаривать с ней, пока она работала, как она владела разговором. Все, что она делала, не было направлено на то, чтобы потворствовать мне или привлекать меня — скорее наоборот.

Глядя на Кейтлин, я не могу не поразиться тому, насколько фальшивым кажется все в ней. Не только ее внешность: наращенные волосы, пухлые губы и искусственно увеличенные сиськи, но и все остальное. Ее отношение, ее смех, ее фальшивый энтузиазм по поводу потенциальной роли, которая, как я прекрасно знаю, на самом деле не является тем, чего она хочет. Я бы предпочел услышать от нее, что, как бы она ни была счастлива получить что-то, небольшая роль в мыльной опере — это не совсем то, на что она рассчитывала. Я бы предпочел получить от нее хоть что-то, что выглядело бы искренним.

Все в Эмме было искренним, почти до мелочей. Она скорее разозлила бы меня, чем потворствовала мне. Она не стеснялась говорить мне, когда разговор заходил дальше, чем ей хотелось. И все, что касалось ее красоты, было просто, как будто она никогда не задумывалась об этом.