для него нетипично. Виной тому стала Анника.

Он кивнул швейцару, а затем направился к своему личному лифту и попытался подготовиться к встрече с женщиной, которая не просто сорвала его утреннюю встречу эпическим образом, но и не покидала его мысли до конца дня. Ему все время казалось, что он чувствует ее аромат. Он до сих пор не мог забыть, каким было его прикосновение к ее телу. Раньери отвлекся от дел, а такое с ним никогда не происходило.

По крайней мере, он мог найти некоторое утешение в том, что девушка чувствовала себя некомфортно в его доме. Или же ему так показалось, судя по тому, как она неуверенно передвигалась по нему, всегда действуя так, будто для нее огромная жертва жить с Раньери в одном из самых востребованных районов города.

«Анника прожила здесь ровно неделю», — подумал он, пока лифт поднимался на его этаж. В прошлом ему не раз приходилось разрывать отношения со своими многочисленными любовницами, которые пытались всеми правдами и неправдами переехать к нему, остаться на ночь, перевезти свои вещи или подводили его к тем действиям, на которые он не рассчитывал. Но Беннет Шулер хотел, чтобы они жили вместе в течение недели, так что он просто исполнял волю покойного.

Усмирив свой гнев из-за дневного инцидента с цветком, Раньери был готов признать, что Анника была неплохой соседкой. Он видел ее вообще-то только по вечерам, когда они собирались на какое-то событие. Обычно первым из ее комнаты выходил стилист с воинственным видом, и вскоре выходила сама Анника, выглядевшая несколько настороженно, когда приближалась к нему. Когда он просил ее покружиться, девушка обычно вертела пальцем в воздухе.

— Я очень надеюсь, что мой наряд встретит твое одобрение, — сказала она накануне вечером, мягкость ее голоса противоречила выражению ее глаз.

— Так и будет, — ответил Раньери.

Анника старалась держаться особняком либо пыталась избегать его взгляда. Он не знал, что это было, и, по правде говоря, ему было все равно. Его сотрудники информировали его о ее местонахождении и обо всем, что она творила. Таблоиды следили за девушкой повсюду. Из своих источников ему стало известно, что Аннике приходилось сталкиваться с пристальным вниманием каждый раз, когда она покидала его лофт, и каждый раз, когда возвращалась в Верхний Ист-Сайд, в свой музей. Там она проводила весь день, а затем возвращалась в гостевую комнату его лофта, чтобы подготовиться к очередному обязательному выходу в свет.

Если бы брак был таким удобным и не требовал особых усилий, то, возможно, Раньери не был таким противником института семьи. Но, судя по опыту его семьи, все было не так просто. Брак в его семье никогда не длился долго. Его бабушка и дедушка были женаты до самой смерти, но большую часть времени жили порознь.

«Секрет счастья, — сказал как-то раз ему дедушка, раскатисто смеясь, как, собственно, и всегда, — в гордости». Раньери преследовала та же участь, как и всех остальных членов его семьи. Была бы его воля, он никогда бы не женился. Ставка на любовь или брак не оправдывала рисков. Мужчина никогда не брался за дело, когда был уверен, что исход будет плох, а он любил выигрывать.

В какой-то момент Анника стала причиной, по которой он забыл о своей гордости и победах и сосредоточился лишь на ее запахе ванили. Он ожидал, что ярость его будет нескончаемой из-за того георгина, но нет.

Сегодня вечером они должны были отправиться на мероприятие, и Раньери надеялся, что из-за инцидента Анника запрется в комнате и не покажет своего носа. Будь он на ее месте, то дрожал бы от страха, что может с ней сделать здесь. Вдали от посторонних глаз.

Двери лифта открывались прямо на его чердаке, и Раньери сделал всего несколько шагов, прежде чем резко остановился. И понял, что Анника не пошла по разумному пути, полному жалобного трепета, как ей следовало бы. Он огляделся, пытаясь осмыслить увиденное, но не мог. Повсюду были разбросаны… вещи. Он любил минимализм в интерьере, который теперь был нарушен. Сплошной беспорядок, который терпеть не мог. Он взял в руку один предмет и подтвердил свои предположения.

Эта женщина расставила по всему чердаку… фигурки. Его разум отказывался это понимать. Повсюду стояли керамические статуэтки: большие и малые. И все, что их объединяло, — это цвет. Отвратительно ярко-розовый. Она заполонила его дом ужасными статуэтками единорогов. Все еще сжимая пухлую статуэтку в руке, Раньери отшвырнул свой портфель в сторону и отправился на поиски Анники.

В гостевой комнате девушки не было, и если бы она была умна, то забаррикадировалась в ванной, чего она, конечно же, не сделала. Хотя он заметил, что в гостевой комнате, где никогда особо не пахло чем-либо, теперь стоял тот самый проклятый запах ванили, который преследовал его целый день.

Гнев не заставил себя долго ждать, когда он поднимался по винтовой лестнице в сад на крыше, который напоминал оазис посреди сплошного бетона. Его версия итальянской деревни вдали от родного дома. Обычно он искал на крыше успокоения. Но сегодня расслабиться было просто невозможно.

Он нашел ее в бане с джакузи, сауной и небольшой зоной для отдыха, которой никогда не пользовался. Она удобно устроилась на диване, накрывшись ярким пледом, на оттоманке стоял поднос с мясными закусками, а на коленях лежала открытая книга в твердом переплете.

Анника подняла глаза, когда Раньери захлопнул дверь, но никак иначе не отреагировала на его появление. Затем, на его глазах, она очень спокойно взяла кусочек салями и сыра и засунула их в рот, глядя на него, будто он был тут нежданным гостем.

— Думаешь, что ты сможешь здесь спрятаться? — спросил он хриплым голосом.

— А я и не прячусь, — терпеливо заверила его Анника, но девушка явно преувеличивала. — И если бы захотела, то спряталась бы лучше. Вместо того, чтобы сидеть здесь, не предпринимая никаких попыток, чтобы убежать от тебя.

Раньери почувствовал себя скованным. Слишком скованным. Он ощутил какое-то странное напряжение внизу живота. Неужели то же влечение, что ощущал ранее? К Аннике? Как это возможно?

Она сняла то бирюзовое платье, волосы ее были распущены и теперь рассыпались по плечам.

Ее лицо словно светилось. И тут Раньери осознал, что Анника, несомненно, привлекательна. Как он раньше не замечал, какая она хорошенькая?

Девушка отдыхала на том диване, плед немного сполз, и потому он разглядел, что она была одета в свитер медного оттенка и свободные бежевые брюки. Ткань очень напоминала кашемир.

Стоит заметить, что это было серьезное улучшение,