И наконец, он не сдержал своего слова, не пришёл, заставив её ждать с семи вечера. Потом появился Лулу Сантос, приглашая её в кино, но они решили остаться дома; адвокат рассказывал ей о тёмных делишках Либорцо, обирающего старых людей, удивительно мерзкий тип этот Либорио; после девяти Лулу Сантос распрощался с Терезой, чрезвычайно довольный, что она подсказала ему возможность разоблачить мерзавца на ближайшем судебном заседании. Пожелав Адриане спокойной ночи, Тереза попыталась уснуть, но не смогла. Достала чёрную шаль с красными розами — последний подарок доктора Эмилиано, — накинула на голову и плечи и пошла в порт.

Но Жануарио, этого великана, нигде не было. Ей ничего не оставалось, как вернуться домой, постараться забыть его, потушить пылающий в груди жар, пока ещё это возможно. Безрассудное сердце! Именно тогда, когда она находится в мире с самой собой, спокойная и ни на что не обращающая внимания, желающая наладить жизнь, оно, непокорное, вспыхивает любовью. Полюбить легко, любовь приходит, когда ты меньше всего её ожидаешь; взгляд, слово, жест — и огонь занялся, обжигает грудь и губы, трудно погасить его, тоска раздувает его; любовь не заноза, её не вынешь из тела, не опухоль — не удалишь, это — болезнь неизлечимая и упорная, убивающая изнутри. Закутанная в испанскую шаль, Тереза идёт в сторону дома. Она не плачет, не привыкла; глаза сухи и горят как угли.

Кто-то торопливо идёт за ней следом, Тереза думает, что это мужчина, ищущий женщину, которая пойдёт с ним в «Ватикан» через дверь Алфредо Крысы.

— Эй, Дона, подождите, я хочу с вами поговорить. Пожалуйста, подождите.

Поначалу Тереза ускоряет шаг, но покачивающаяся походка и тревога в голосе останавливают её. По озабоченному выражению лица и дурманящему запаху, такому же, что исходил от Жануарио — запаху моря, Тереза ничего не знает о море, кроме того, что слышала из улыбающихся уст Жануарио, — и такой же дублённой морскими ветрами коже чувствует, ещё не заговорив с ним, какое-то стеснение в груди: что-то случилось нехорошее.

— Добрый вечер, синья дона. Я капитан Гунза, друг Жануарио, он прибыл в Аракажу на моём баркасе, чтобы помочь мне в одном деле.

— Он заболел? Он назначил мне свидание, но не пришёл, я хотела бы узнать о нём.

— Он арестован.

Они пошли рядом, и Каэтано Гунза, владелец баркаса «Вентания», рассказал то, что удалось узнать ему. Жануарио купил рыбы, масла дэндэ, лимонов, перца горького и душистого, травки коэнтро и всего прочего; искусный повар, в этот день он особенно старался, готовя мокеку; Каэтано это понял, когда, дожидаясь Жануарио и Терезу, уже около девяти отведал блюдо; кум и Тереза не появлялись, а он был голоден как волк. Жануарио ведь отправился за Терезой, сказав, что через полчаса вернётся, но не вернулся. Поначалу он не волновался, решил, что кум с девушкой пошли пройтись или зашли на танцплощадку, ведь Жануарио любил размять ноги. В девять, как сказал Каэтано, он положил себе мокеки в тарелку, поел, но уже без аппетита, потому что забеспокоился; отставив тарелку, он пошёл искать кума, однако узнать, где Жануарио, ему удалось довольно далеко от пристани, у одной пивной. Парни из пивной рассказали ему, что полиция схватила одного очень опасного, как утверждал шпик, налётчика. Для того чтобы его схватить, понадобилось более десяти агентов полиции и полицейских, так как он действительно оказался опасным, видно, капоэйрист, он уложил четырёх полицейских. Здоровенный детина, похоже, моряк. Сомнений не оставалось, это был Жану. Как видно, полицейские ищейки не забыли о той драке в «Весёлом Париже».

— Я уже везде был: и в главном полицейском управлении, и в двух участках, — никто ничего о нём не знает.

Ах, Жану, а я уже хотела забыть тебя, потушить бушующий огонь в груди! Никогда я тебя не забуду, даже когда «Вентания» покинет бухту и выйдет в море и ты будешь стоять у руля или под парусом, никогда. Если ты не возьмёшь меня за руку, то я сама возьму твою большую руку, что так нежно дотронулась до моей губы. Если ты не поцелуешь меня, то я сама прильну к твоим горячим устам, к твоей просоленной морской груди, даже если ты меня и не любишь…

8

Около двух ночи на корме баркаса мокеку всё-таки отведали, объедение, и только; Лулу Сантос обсосал все косточки, отдав предпочтение рыбьей голове — самой вкусной, по его мнению.

— Вот почему, сеньор, у вас много серого вещества в голове, — заметил капитан Гунза, отдающий должное науке. — Ведь кто питается рыбой, умнеет — это дело известное и доказанное.

За короткое пребывание адвоката на баркасе владелец «Вентании» стал горячим его почитателем. Тереза с Гунзой поехали за Лулу Сантосом, чтобы поднять с постели. Он жил на холме Санто-Антонио, в скромном домике с садом.

— А я знаю дом сеньора Лулу, — похвастался шофёр такси, хотя и хвастаться-то было нечем: весь Аракажу знал, где живёт народный защитник.

На сигналы таксиста и хлопки в ладоши капитана Гунзы ответил усталый, покорный женский голос, а как только сказали, несмотря на поздний час, что дело срочное, надо освобождать из тюрьмы одного человека, голос стал сердечным:

— Сейчас, сейчас идёт.

И действительно, Лулу тут же высунулся из окна.

— Кто это? Что хотите?

— Это я, доктор Лулу, я — Тереза Батиста. — Она назвала его доктором из уважения к супруге, чья фигура маячила за адвокатом. — Извините за беспокойство, но я здесь с капитаном баркаса «Вентания», его товарищ… — Как же ему объяснить, что речь идёт о том парне, что так решительно вступил в драку в кабаре? — Думаю, вы знаете…

— Это тот, что дал жару ищейкам полиции и полицейским, в ту ночь в «Весёлом Париже»?

Тереза почувствовала себя неловко, а Лулу явно был доволен, говоря о кабаре.

— Да, это он, сеньор.

— Подождите, я сейчас выйду.

Несколько минут спустя Лулу Сантос уже был с ними на улице. Через сад видна была фигура женщины, закрывающей дверь, кротко она советовала Лулу: «Дождь моросит, будь осторожен». Сев в машину, Лулу сказал шофёру:

— Трогай, Тиан.

Тереза стала рассказывать, что произошло.

Каэтано был немногословен:

— Я ведь говорил Жануарио: остерегайся, кум, ищеек, это хуже змей, всё делают исподтишка. Но он же не обращает внимания, он ведь всё в открытую…

Лулу позёвывает, он ещё не стряхнул сон.

— Нет смысла объезжать полицейские участки. Лучше сразу ехать к доктору Мануэлу Рибейро, начальнику полиции. Он мой друг и хороший человек.

И тут же нарисовал его портрет: знаток права, человек начитанный, широко образованный и не из трусливых, от него не отвертишься, он несправедливости не выносит, как и необоснованных преследований, — конечно, если это не политические противники, но и в этих случаях не преследует ничего личного, а только исполняет свой долг чиновника, отвечающего за общественный порядок, это его административная обязанность. А сын его — расцветающий талант.