— Боже, так не будет праздника! — воскликнула негритянка Домингас, приготовившаяся танцевать самбу всю ночь напролёт.

В этот самый момент в зал вошёл Алмерио дас Невес в сопровождении Аналии и, услышав эти сетования, развёл руками: Бог видит, его вины тут нет. Свадьбы не будет, для него это печально, но Тереза счастлива: жених, которого она считала погибшим, пришёл вовремя.

Было бы плохо, если бы он пришёл чуть позже. И великодушный влюблённый жертвует своим счастьем ради счастья любимой.

— Так будем же праздновать, — предложил композитор Кайми. Он славился тем, что всегда и очень вовремя мог подать хороший совет.

Алмерио окинул взглядом полный гостей зал, толпящихся в коридорах, уставленные яствами длинные столы, бутылки во льду, джаз-банд, и на его лице заиграла улыбка, согнавшая с лица бывшего жениха печаль и разочарование. Самоотверженный человек громко, так, чтобы его слышали все присутствующие и вся Баия, сказал:

— Свадьбы не будет, но праздник не отменяется! Откупоривайте шампанское!

— Вот это верно! — откликнулся Мигел Сантана, устремляясь в столовую.

И хотя бракосочетание не состоялось, свадьба Терезы Батисты продолжалась всю ночь и при полном веселье. Съедено было всё, как, кстати, и выпито. Да, такой пир в наше время может быть только в Баии! Приобщившись к угощению, музыканты играли всю ночь, не переставая, танцы кончились лишь к утру на улице под аккомпанемент «Электрического трио». В середине ночи твёрдо державшийся Алмерио разговорился с Аналией, с которой танцевал всё время. И она призналась ему, что не рождена быть проституткой, что очень любит детей и… Вот это уже похоже на начало романа!

75

Под надутым ветром парусом скользит баркас по водам Баии. Лёгкий бриз, глубокая ночь над заливом. Обрызганная волнами, вдыхающая солёный аромат моря, стоит у борта баркаса родившаяся вновь Тереза Батиста с развевающимися по ветру чёрными волосами и поющей «аллилуйю» душой! Она прижимается к груди Жануарио Жеребы. Он у руля, проверяет качество парусника.

— Если у него хороший ход, куплю в рассрочку, кум Гунза положил мои деньги в банк под проценты. Кум — молодец! Так какое ему дадим название?

Прежде чем ответить, Тереза говорит:

— А ты знаешь, что я убила человека? И хоть он был очень плохим и заслужил это, бремя смерти мучит меня до сих пор.

Жануарио прячет глиняную трубку.

— Ну так давай сбросим это бремя в воду, и с концами. Был хуже некуда, пусть отправляется к акулам. И ты от него свободна.

И она улыбается ночи, в её улыбке рассвет и солнце. С этим покончено, но есть ещё, Жану…

— Ещё один человек умер в час близости со мной. Не знаю, каким он был с другими, но со мной был хорошим, в нём я видела друга и отца. Его смерть не оставляет меня в покое.

— Если он умер в час блаженства, то ему прямая дорога в рай. Таким покровительствует Господь. Пусть он пребывает в раю, освободись от его смерти, но сохрани в памяти всё хорошее, что он тебе дал.

Воды моря раскрылись и тут же сомкнулись. Тереза глубоко вздохнула. Жануарио спросил:

— Есть ещё… кто-то? Если есть, пользуйся возможностью, сбрось здесь. Неподалёку я опустил в воду останки моей покойницы.

Тереза думала о своём ребёнке, которому не суждено было увидеть свет, его вырвали из её чрева. И тут, положив свою руку на руку Жануарио Жеребы, любимого ею Жану, она принудила направить парусник к бамбуковым зарослям небольшой бухточки, в укромное, уединённое место. Легла на корме парусника и попросила:

— Сделай мне сына, Жану.

— Я готов, как же может быть иначе.

И это случилось там, на заре, где сливаются воды реки и моря.