Глава 4

Наутро после первого дня учёбы я проснулся совершеннейшим образом разбитый. Не физически, конечно — морально. Глумление однокурсников по поводу великовозрастного ученика, да ещё и с «женского» направления… Я невольно тяжело вздохнул.

Особенно едко изгалялся тот самый невысокий поц, что спрашивал, не Глушаков ли я. Ситрий Кус, если я правильно запомнил его имя. Тоже, между прочим, какой-то виконт.

Ну хоть испытывать это унижение вновь сегодня не придётся. Первый день занятий выпал на последний рабочий день местной недели, и меня ждал полноценный выходной, который я намеревался провести в своём жилище, в тиши и покое. Неделя тут, кстати, была шестидневной, а в месяце было пять недель. Что, впрочем, практически равняло его с земным месяцем.

Ещё раз тяжело вздохнув, я с сожалением погладил гладкую поверхность матраса. Снилось мне в эту ночь что-то с эротическим уклоном. Правда, память почти не сохранила конкретных воспоминаний, но этакое эмоциональное послевкусие и ощущение чего-то приятного осталось.

Сняв висящие на натянутой подле слухового окна верёвке труселя с майкой, я с наслаждением их натянул — всё-таки единственные родные вещи с Земли. Щёлкнул переключателем магического аналога газовой плиты и, наполнив чайник, поставил его на оранжевое пламя, что зажглось в чашеобразном углублении.

Зевнув, присел за стол, облокотился на столешницу и задумчиво посмотрел на ладонь правой руки. Вспомнились вчерашние эмоции и ощущения. Имелась некоторая опаска, что там был разовый эффект, но почти сразу возникший клубочек тьмы подтвердил — да, я теперь могу не только чувствовать подобное у других, но и вызывать это самому.

Поискав в имеющейся литературе, я быстро нашёл ответ о его природе. Это был сгусток «сырой», то есть не оформленной в конкретное заклятие, магической силы колдуна. И сила эта была однозначно тёмной. Кстати, благодаря тому, что у меня были задатки к полному комплекту тёмных направлений, конвертировать такой сгусток я мог в любой вид известных мне заклятий. Занятия по бытовой магии как раз и должны были научить получать вот такую силу для использования в бытовом колдовстве.

Вот только у меня опять всё оказалось наоборот. Сначала учили заклятиям, а потом уже очищению собственной магии от, как это называлось, магического аспекта.

Дело было, похоже, в том, что заклятий я ещё и не знал никаких — ну не учили им пока. А отомстить обидчикам и насмешникам хотелось до жути. Правда, когда этакое «дело» возникло прямо посередь толпы малолетних дебилов, что окружили меня после занятия, я даже немного испугался. Хорошо, что никто ничего не заметил, а я сгусток собственной магии поскорее скинул… куда-то в сторону.

Вновь посмотрев на клубок в своей ладони и не зная, куда его деть, тупо «слил» в жестяное ведро под столом, что я использовал под мусор. Предметы, кстати, впитывали магию хорошо, особенно металлы.

Тут люк в полу распахнулся, и в моих покоях стало неожиданно тесно, когда всё свободное пространство разом заполнил десяток человек с архимагом во главе.

«Неужели моя завкаф нажаловалась? Так вроде её косяк же был, а не мой», — замер я, не зная, чего ждать от неожиданных вторженцев.

Удивлённо оглядев наведённый мною порядок, ректор поправил очки и с лёгким недоумением всмотрелся в меня.

«Забыл что ли?» — мелькнула ещё одна мысль. Но тут к нему подскочила вездесущая Марна и что-то зашептала на ухо. Удивление с лица милейшего Зоры Кхана тут же пропало, и он по-доброму мне улыбнулся, а остальным сказал:

— Не обращайте внимания.

Все тут же дружно перевели взгляды с моих труселей в горошек на него, и я, отмерев, быстренько окинул взглядом чердак, вспоминая, куда вчера вечером зашвырнул мантию. Как назло, её нигде не виднелось, и я остался сидеть как сидел, только целомудренно закинул ногу на ногу.

— Так вот, — продолжил начатый, видимо, ещё до моих скромных хором разговор ректор, — здесь мы и храним самый ценный артефакт академии — зеркало с личностью самого основателя, Магнуса Сидорийского. Предчувствуя скорую смерть — увы, не вечны даже архимаги его уровня, — он принял тяжёлое, но мудрое решение заключить себя, свои память и дух в любимом зеркале…

После этих слов у меня резко засосало под ложечкой, и я начал потихоньку оглядываться в поисках пути для отступления. Что стало с уважаемым основателем — мне было известно как никому другому в этой комнате.

Заметившая мои судорожные телодвижения Марна нахмурилась — лучше всех остальных зная меня, она, похоже, уже начала догадываться, что дело нечисто. Правда, ей всё ещё не хватало данных для верного умозаключения, но развязка была не за горами.

К сожалению, все пути отхода перекрывали неизвестные мне маги, а нырять в слуховое окно с последующим полётом вниз с крыши было чистым самоубийством. Философски подумав, что убивать меня, наверное, будут в соответствии с какой-нибудь конвенцией, типа Женевской, и мучиться не придётся, я только вздохнул и, устало глянув старшему преподавателю прямо в глаза, махнул рукой.

А ректор меж тем продолжал:

— Даже заключённый навечно в предмете, он не перестал думать о своих студентах. Им была создана своего рода игра, где он придумывал различные таинственные причины его заточения, сподвигая учащихся на поиск разгадки и способов его расколдовать и обещая из-за это щедрые награды. Расколдовать его они, конечно, не могли, но с наградой он ничуть не обманывал, ведь благодаря проявляемым усердию и рвению студенты получали самую ценную награду из тех, что может им дать академия — это знания.

В толпе захлопали, а ректор, чуть поклонившись, добавил:

— Да, мессир Магнус был редкостной мудрости