Странная жизнь втроем продолжалась, вопреки здравому смыслу. Наваждение подчинило себе людей. Весной Элюары переехали в Обон, в красивый трехэтажный особняк с садом, который купил сыну его отец Клеман Грендель. Максу выделили отдельную комнату, а на третьем этаже вместо игровой комнаты для Сесиль устроили мастерскую для Эрнста. Тот не ограничился пространством мастерской, а самым тщательным образом расписал все стены, двери и потолки в доме замечательными фресками. Искусство Эрнста захватило весь дом, словно его вдохновляло само место. Расписанный особняк казался Гала волшебным дворцом, наполненным чудесными образами. Это был настоящий дом мечтаний, которые она так любила. Не сравнить с буржуазным интерьером на улице Ордене, который был ей ненавистен. В Обоне гений Макса затмил гений Поля, это было очевидно. Нежный, ностальгический мир Элюара захлестнули грезы и кошмары Эрнста, его космические видения, которые, по словам Луи Арагона, переносили созерцающих их на другие планеты. Фантастические сады, диковинные цветы, синие и зеленые лианы… И над всем пейзажем царила Гала, обнаженная, с животом, открывающим внутренности… Все дело было в ее теле, в божественном теле этой непостижимой женщины, колдуньи, чародейки, соединявшей в себе и силу, и грациозность. Тело Гала неудержимо притягивало к себе, манило и влекло, вдохновляло и воодушевляло. Но это тело все меньше принадлежало Полю…

Проходит еще немного времени, и жизнь втроем становится невыносимой. Поль с каждым днем все больше погружался в депрессию, а Гала раздражало его подавленное состояние. Они зашли в тупик… В период жизни в Обоне Элюар писал стихи редко. Они выдавали его грусть, ведь впервые он почувствовал себя лишенным любви Гала… «Я это хорошо знаю», — написал он в предисловии к поэме «Обнаженность правды»:

…В один из весенних дней 1924 года — это произошло 24 марта — Элюар неожиданно исчез из Парижа в неизвестном направлении. «С меня хватит, я уезжаю в путешествие», — написал Поль отцу, единственному, кого он предупредил о своем внезапном отъезде. Он просил не пускать по его следу полицию — иначе он ее обезвредит — и позаботиться о Гала и Сесиль. Но о письме отцу друзья-поэты не знали и терялись в догадках: что произошло с Полем? куда он делся? не покончил ли он самоубийством? Подписанный в печать накануне, 23 марта, сборник стихов Элюара, в предисловии к которому поэт уточнял, что речь идет о его последнем сборнике, красноречиво назывался «Умирать от того, что не умер».

В стихотворении «Не помня зла» Элюар писал:

Гала осталась без денег, с дочерью на руках, в абсолютном одиночестве, потому что от нее отвернулись и родители, и друзья Поля — они не могли простить ей отчаянного шага поэта. Но в несчастье хрупкая и слабая Гала становилась сильной. Она была безразлична к сожалениям и угрызениям совести — эти чувства тянули ее в прошлое, а она жила будущим. Гала сохраняла спокойствие и приняла решение работать — заняться уличной торговлей шейными платками и галстуками, которые для нее расписывал бы Макс Эрнст, продолжавший жить с ней.

Этим планам не суждено было осуществиться — Элюар не выдержал разлуки с любимой женщиной. В мае Поль написал Гала, что он на Таити. Это было весьма символично, ведь именно на острова Французской Полинезии бежал другой знаменитый соотечественник Элюара — художник Поль Гоген. Как ни пытался поэт забыть свою жену и музу в обществе экзотических таитянок, он не смог этого сделать и просил ее приехать к нему. «Только ты мне дорога, я люблю только тебя, — писал Элюар Гала. — Я никогда никого, кроме тебя, не любил. Я ничего другого не люблю. Я целую тебя всюду. Я думал только о тебе каждую минуту твоего отсутствия».

Макс Эрнст решил поехать к Полю с Гала. После четырех месяцев разлуки они встретились в Сайгоне, в отеле «Казино». Ни Поль, ни Гала никогда не будут рассказывать об этом путешествии, которое Элюар назвал «идиотским». Они постараются об этом забыть. Мучительный треугольник, просуществовавший два года, распался: Макс удалился в одиночестве, а супруги воссоединились под индокитайским небом. Возвращение поэта в Париж не вызвало никаких волнений, а вот возвращение Гала еще больше усугубило всеобщее недоверие и антипатию к ней. Симона Бретон признавалась, что испытывает отвращение к Гала из-за ее лживого поведения на момент отъезда Элюара. Ей не могли простить безнадежного молчания, являвшегося доказательством непримиримого и независимого характера, что очень раздражало друзей Поля. Поэт Виктор Крастр, наблюдавший за Гала со стороны, так отзывался о ней: «Казалось, что эта худая славянка с пламенными глазами одержима какой-то невероятной силой (силой зла?), было что-то колдовское в ней, в молодой и очаровательной колдунье, от нее исходило колдовство и угроза бросить яблоко раздора в группу».

С возвращением в добропорядочную Францию в семье Элюаров воцарилось спокойствие. Но, увы, ненадолго…

Гала вышла из тройственного романа огорченной и опустошенной. Что-то померкло и надорвалось в ее отношении к Полю. Он больше не возбуждал в ней желания мечтать. Гала не могла скрывать свою неуравновешенность и безразличие. Замужество уже ничего ей не давало. Гала стала отдаляться и искать развлечений — после истории с Эрнстом с привычкой к верности было покончено. А для Поля она продолжала оставаться единственной, несмотря на то что у него были другие женщины, и он, проповедовавший свободу в браке и флиртовавший в свое удовольствие, этого не скрывал. Но это были лишь мимолетные увлечения, случайные, не остающиеся в памяти. «Другие, видишь ли, другие…» — писал он Гала, напоминая о своих изменах, не являвшихся таковыми в его глазах. «Я обожаю тебя, ничего настоящего у меня с другими никогда не будет», — не уставал повторять он ей. «У меня их выше головы», «плевать мне на других», «меня мутит от всех них, я хочу только тебя»… «Я обожаю тебя наравне со светом, которым ты являешься, отсутствующим светом. Все остальное только, чтобы скоротать время. Ты моя настоящая Реальность, моя Вечность», — признавался Поль Гала. Он, грустный и проницательный, благородный и снисходительный, смиренно принимал ее отдаление, даже не пытаясь что-либо изменить и предоставляя ей полную свободу. «Пользуйся свободой, — писал он Гала. — Свободой всегда нужно злоупотреблять». Поль не хотел верить в окончательное расставание…