– Простой вопрос, и я уйду. – Даша старалась говорить спокойно, но голос предательски дрожал, выдавая волнение. Не каждый день можно отправиться в романтическое путешествие, а очухаться черт знает где!

– Дерзай, шалава!

– Назови время и место, где мы находимся.

– Шутки шутишь, шалава чумовая? – Швейцар подозрительно смотрел на девушку.

– Если не скажешь, ударю еще раз! – пообещала Даша. Ей было страшно. Страшно до тошноты, но иногда страх являлся мощным стимулом для действия. Надпочечники выбрасывали адреналин в кровь или что-то в таком роде.

– Я уже сказал… Ну, Петрополис. Седмица третья майская на исходе. Что еще?!

– Год, страна! Все говори, малахольный!

Ее трясло, ярость пересилила панику. Прав Павел Матвеевич, злоба эффективнее отчаяния!

– Год семьдесят второй от появления Ордена.

– Какого на хрен Ордена?!

– Орден Троянов, лютый бредень[3] тебя дернул задавать пустые вопросы!

– Страна какая?!

– Страна – Россика, – послушно, как прилежный ученик, отвечал швейцар.

– Россика… – упавшим голосом повторила Даша.

– Империя россов, немчинов и татар. А в ходе последней войны к нашей территории примкнули Молдова, земли Фракии и Галиции. Об этом детей в гимназиях учат! – плачущим голосом вещал швейцар.

Проще поверить, что она под кайфом. Дарья Родченко не курила даже в юности, а любых наркотиков чуралась как черт ладана.

– Уйди, шалава! – захныкал швейцар. – Мне служить надобно! Сейчас приедет герр Траубе, верховный секретарь Третьего Совета. Небо свидетель, коли прозеваю, затравит своими котами! Лютый бредень, милость в дом входящему! Вот, возьми! – Он протянул ей мятые купюры.

Простейший способ определить место пребывания – изучить денежные знаки региона. Так пишут в книжках по занимательной криминалистике. Она поднесла купюру к глазам. Водяные знаки, червячки, змейки, хитроумные переплетения цветных линий. Арабские цифры, и на том спасибо. Десятка и сбоку латинская надпись marke. На лицевой стороне изображение привлекательного моложавого господина с бородкой и усиками. Субъект похож на Николая Второго, каким его изображали на портретах. На оборотной стороне купюры начертана пирамида и всевидящее око. Нечто подобное имеется на долларовых купюрах.

– Уходи, шалава…

– Я еще вернусь! – пообещала Даша, поднялась по ступеням и шагнула на улицу.

Светило яркое солнце, запах черемухи сладким полотном растекся над землей. Вдоль тенистой аллеи выстроились тополя, как солдаты на параде. Третий дом от площади напоминал восточный минарет. На балконе сидела высохшая старуха с желтой пергаментной кожей и раскосыми глазами. Черные одежды до пят делали ее похожей на вдову или монахиню. Она курила длинную папиросу, бесцеремонно разглядывая прохожих. Аккуратные таблички с нумерацией домов и названием улиц сверкали начищенной медью. Рублевский проспект, 14.

По площади бежал мальчишка-беспризорник. Наследие царского режима, так преподавали в советских школах. Багровый шишак зрел над его бровью, пацан крутил на веревке привязанную за хвост здоровенную тушку дохлой крысы.

– Фалалей! Фалалей!

Звонкий крик разносился в прозрачном воздухе. Крыса в руках юного живодера выписывала причудливые пируэты. За беспризорником увязалась ватага бродячих собак. Солидный господин в дорогом летнем пальто из английского сукна брезгливо сморщился и замахнулся тростью:

– Мерзость, какая мерзость!

Мужчина говорил с немецким акцентом, продолговатое лицо украшали длинные полубаки, набалдашник трости венчала фигурка обнаженной женщины, отлитая из чистого серебра. Он держал на поводке двух котов. Лысых, как сфинксы, и огромных, по сорок сантиметров в холке. Не коты, а чудища из фильмов ужасов! Его спутница, высокая белокурая красотка с удивительным восточным разрезом глаз, равнодушно смотрела на беспризорника.

– Голодный мальчик. Смерды вечно хотят жрать!

Словно заводная кукла заговорила. Ее голос, лишенный басовых нот, плоский, блеклый, будто прокисшее молоко, вызывал жуткое ощущение, кожа покрывалась мурашками. Гроздья алмазов сверкали на массивном кольце, обнимающем безымянный палец, – налицо работа Фаберже. Запястье украшал стальной браслет с гранатовой россыпью, в центре – розовый камень размером с голубиное яйцо. Даша всегда была наблюдательной девушкой, а опасность обострила инстинкты. Руки красавицы были обнажены до плеч, глубокое декольте оголяло совершенной формы грудь с выкрашенными синей краской сосками. Кожаные штаны плотно облегали стройные бедра, на поясе висела длинная шпага в ножнах. Ножны были инкрустированы драгоценными камнями. Не женщина, а разряженное пугало с картинки! И татуаж грудей словно у аборигена Полинезии!

– Вы правы, госпожа Лукреция! – Господин швырнул на мостовую пригоршню золотых монет. – Лови!

– Шнягу[4] тебе в дышло, троян гунявый! – рассмеялся мальчишка.

Господин нахмурился, махнул рукой полицейскому, наблюдавшему за важными гостями с противоположной стороны улицы. Полицейский немедленно кивнул, заспешил на зов.

– Это не смерд, Карлос! – улыбнулась женщина. – Твоя проницательность подвела тебя. Слишком много пьешь местной водки.

– Фалалей! – Беспризорник пританцовывал на месте, подле него кружилась стая псов, оглашая окрестности лаем.

Приблизился полицейский. Хмурое рябое лицо блюстителя порядка оживилось. Он поддернул перевязь арбалета, подобострастно улыбнулся вначале женщине, затем ее спутнику.

– Что прикажете?!

– Хотите его пытать, Лукреция? – спросил мужчина, игнорируя вопрос полицейского.

– Пожалуй…

– Как вам будут угодно!

Он достал из кармана портсигар, тотчас подскочил услужливый швейцар, стоявший неподалеку и внимательно наблюдавший за иностранцами. Он поднес зажженную спичку.

– Danke!

Даша читала, что в начале двадцатого века Питер был во многом немецким городом. Фабриканты, врачи, аптекари. Германские метастазы поглощали здоровый славянский организм, как ржа металл. Этот субъект на немца был не похож, хотя говорил с акцентом. Лицо скорее типично для испанца или итальянца, только кожа в северном климате побелела. Психологи утверждали, что, оказавшись в необычном месте, человек стремительно начинает усваивать новую информацию. Пятьдесят процентов впечатлений приходятся на первые тридцать минут. Сколько времени она здесь? Сорок минут? Час? Даша вжалась спиной в твердую стену дома. Мимо прошествовали две парочки. Молодые люди в сопровождении подруг. Они уселись на скамейку, с интересом наблюдая за разворачивающимися событиями. Худая рыжеволосая девушка с выкрашенной в розовый цвет челкой, одетая в полупрозрачную комбинацию, достала из сумочки бутылочку, наполненную на треть бурой смесью. Ее спутник протянул коробок со спичками, размером с небольшую книжицу. Анаша – догадалась Даша, или какая-то другая гадость. Загорелось с третьей попытки, девушка поднесла синий огонек к горлышку. Сладко запахло травой, девица приложилась губами к горлышку, глубоко затянулась, передала подруге. Высокий парень выбивал пальцами затейливую трель на эфесе своей шпаги. У него был наголо обрит череп, макушка синела от густой вязи татуировки. Он посмотрел на Дашу, наклонился к товарищу, что-то прошептал на ухо. Вся компания дружно рассмеялась. Местная золотая молодежь отдыхала. Старуха затушила окурок, прикурила новую сигарету, прокричала с балкона молодым людям. Рыжая рассмеялась, показала бабке неприличный жест, прильнула к бойфренду. Даша смущенно отвернулась. Нравы у местных жителей могли повергнуть в шок опытную жительницу столичного города! Девица потянула шнурок, опоясывающий кожаные штаны кавалера. Да она сейчас вытащит на всеобщее обозрение его мужское достоинство!