— Перенесете межевой камень?

— Первым делом, — он тяжело вздохнул. Интересно, много у нее еще требований в запасе?

— Вы оставите Хэтти Кемп кухаркой?

Кевин набрал в легкие побольше воздуха и медленно выпустил его.

— Я первым делом прикажу перенести межевой камень…

— А как насчет Хэтти Кемп?

— Хэтти Кемп давно уже служит в замке, у нее очень тяжелая работа, и ей необходим отдых. Я буду продолжать платить ей жалованье, но я больше не нуждаюсь в ее услугах. Я даже повышу ее в должности, чтобы она могла высоко держать голову в людской. Я даже готов оплатить ее поездку в Китай, если она того пожелает. Но я не буду есть приготовленную ею еду ни дня сверх абсолютно необходимого.

Если Кевин боялся, что таким образом разрушил с таким трудом налаженное взаимопонимание с Джилли, он мог расслабиться.

— Слава богу, — глубокомысленно заключила Джилли. — Я сомневалась, стоит ли вам доверять, пока вы не заартачились против стряпни Хэтти Кемп. Если бы вы и на это согласились, я уверилась бы, что вы и про все остальное наврали.

Она поднялась и одернула юбку с удивительной, поистине королевской грацией — это не добавило ей привлекательности в глазах Кевина, но показало ему, что этой женщине-ребенку не чужда такая, часто болезненная субстанция, как гордость.

На этот раз, когда Кевин протянул ей руку, Джилли взяла ее: ее ладонь была сухой, а пожатие крепким.

— Мы заключили сделку, — это было скорее утверждение, чем вопрос.

— Лондонский денди и кухонная девчонка венчаются нынче вечером во благо поместья, — печально согласилась Джилли, в ее глазах было смятение.

Поднеся ее мозолистую, потрескавшуюся и не слишком чистую руку к своим губам, он саркастически заметил:

— Если оценивать нашу сегодняшнюю беседу как протокол о намерениях, прогноз того, чего можно ожидать от нашего союза в последующие годы, осмелюсь сказать, этот союз не будет скучным. На самом деле эта надежда — самое привлекательное для меня, что я вижу в тебе. Наши дети тоже будут необыкновенными, ты со мной согласна?

Рука Джилли отдернулась так быстро, словно она прикоснулась к огню.

— Д-дети? — заикаясь, тихо переспросила она.

— Я собираюсь стать твоим мужем, а не монахом, — твердо, как о свершившемся факте, заявил Кевин. — В конце концов, я мужчина, и у меня, как у каждого мужчины, есть определенные желания и потребности. Я хочу иметь детей и в процессе их производства стану удовлетворять свои потребности, что весьма удобно. Не пугайся так сильно, дитя мое, — заключил он более мягко. — Я не людоед. Уверяю тебя, я сделаю все возможное, чтобы этот процесс был для тебя столь же приятным, как и для меня. («В таком случае он вряд ли будет таким уж приятным», — добавил он про себя.)

О чем он говорит? Спаривание, необходимое для размножения, по крайней мере то, что она наблюдала так часто на фермах, казалось ей по большей части утомительным процессом, серией физических усилий, которым совсем не хотелось подражать: выполнять их было явно неудобно, они казались вынужденными. Что до людей, как утверждала Хэтти Кемп, от этого получали удовольствие только мужчины да падшие женщины, вроде официанток из «Петуха и Короны». Кухарка даже сомневалась, что официантки стали бы этим заниматься, если бы не деньги, которые переходили из рук в руки каждый раз, когда девушка удалялась с кем-либо из клиентов.

Дети же совсем иное дело. Джилли хотелось иметь детей. Ей казалось, что это вполне естественно — со временем. Но готова ли она сейчас к такому важному шагу? С отсутствующим видом кивнув Кевину, она медленно направилась к двери и дальше по коридору, погрузившись в задумчивость, не обращая внимания на то, что его глаза следили за ней столь же задумчиво. Она не ответила ему, хотя, приняв его предложение о браке, было бы нормально принять и этот аспект. Ей требовалось обдумать эту сторону вопроса.

Она прошла через кухню в каком-то оцепенении, не заметив Хэтти Кемп, а между тем брови этой женщины удивленно приподнялись — она никогда еще не видела свою Джилли в такой глубокой задумчивости. Выйдя из дома, Джилли углубилась в заброшенный парк и уселась на каменную скамейку у подножия обнаженной статуи с крыльями, она внимательно рассматривала женственные изгибы ее каменного тела.

Мысли Джилли обратились к прошлому — к тому времени, когда она не могла уже больше скрывать свою распустившуюся женственность и ее любимые брюки стали только сильнее подчеркивать разницу между нею и ее друзьями-мальчишками из поместья. Это положило конец ее беззаботной юности, так как деревенские жители стали ревниво оберегать от нее — графского отродья и при этом уже не «своего парня», а юной прелестной девушки — своих сыновей.

Она отказалась превратиться в жеманную, хихикающую простушку потому, что ее тело выбрало женственность и гибкость — не ту особую женственность и не ту особую гибкость. Ее детские приключения вынужденно превратились в одинокие прогулки, и скоро ее прозвали дикаркой. Даже когда другие девушки тоже расцвели и Джилли с ее более чем скромными формами перестала выделяться на их фоне, она не вернулась в компанию друзей своего детства.

Она выросла — и к ней пришло одиночество; она выросла — и к ней пришло осознание своего ложного положения в доме, связанного с обстоятельствами ее рождения. Удивительно ли, что она предпочитала не замечать своей женственности? Удивительно ли, что она не видела красоты женских форм, способных довести мужчину до безумия?

— Я скажу ему, что мне нужно время, чтобы привыкнуть к этой мысли, — сказала она вслух, приняв для себя такое решение. — Он, конечно, не настолько жаждет этого, чтобы… ох, чтобы сделать то, что он вынужден делать.

Кевин тем временем размышлял с иронией о реакции Джилли на его заявление о том, что он намерен разделить с нею ложе. Она принадлежит к хорошему роду, пусть и рождена вне брака — в этом он может быть уверен. Но у него не было горячего желания спать с этим «подкидышем», и уж точно он сделает это только после того, как ее хорошенько вымоют в горячей ванне при помощи жесткой щетки; однако всегда лучше заранее заявить о своих намерениях, коль скоро они у тебя есть. Произведя на свет наследников, они смогут жить каждый своей собственной жизнью.

Джилли не вызывала у Кевина физического влечения, по крайней мере оно было существенно меньше того, что он испытывал к тем женщинам, с которыми общался в Лондоне, и уж точно меньше того, что он испытывал к дебютанткам, флиртовавшим с ним напропалую и соблазнявшим его своими округлыми женственными формами.

И все же чем дольше он будет это откладывать, тем труднее будет установить взаимоприемлемые отношения в этой сфере. Если он хочет иметь наследников, ему придется время от времени выполнять свой супружеский долг, даже если он найдет возможность получать удовольствие в другом месте. Предложение Муттера о разводе ему не нравилось. Он не должен причинять девушке больше страданий, чем необходимо. Она и так достаточно несчастна. В конце концов, в отличие от его ближайшего друга Джареда, дьявольски удачливого, ему не посчастливилось найти такую женщину, как Аманда, которая сумела навсегда привязать его к себе, так что он попросту не замечал других женщин.