Никс сидела, прислонившись к изогнутому стволу пихты, склонившейся над поляной в сорока метрах от края расщелины. Она ласково прижимала к груди девочку, которая по-прежнему кричала и плакала. Бенни уже начал опасаться, что малышка повредила рассудок. Ее пронзительные крики начинали постепенно сводить с ума и его самого.

Лайла сидела на корточках в высокой траве неподалеку, глядя на ребенка пустыми глазами, в которых мрачной тенью залегла грусть. Как-то раз Бенни услышал, что Том назвал такой взгляд «взглядом из-за тысячи метров». Когда Чонг подошел и уселся рядом с ней, Лайла достала кинжал и воткнула его в землю между ними.

— Вижу, тебе надо побыть одной, — сказал он и поспешно удалился.

Наконец ласковый голос Никс и ее нежные объятия произвели свое магическое действие на девочку, и она начала успокаиваться, шмыгая носом. Никс поглаживала ее по голове.

— Милая… можешь сказать, как тебя зовут? — спросила она.

— Е-е-е… — Малышка пыталась произнести свое имя, но каждый раз из ее груди вырывалось рыдание. — Ева, — наконец смогла вымолвить она. Крошечные алмазы слез блестели на ее щеках.

— Хорошо, Ева, — сказала Никс, и ее голос напомнил Бенни о ее матери. Ласковый и ободряющий, полный уверенности в том, что произойдет дальше. Родительский голос. — Откуда ты?

Ева взглянула на нее огромными глазами, а затем посмотрела через плечо, словно могла увидеть собственные воспоминания. И слова полились из нее торопливым потоком.

— Я бежала за Бу-Бу и сбилась с дороги, потому что в лесу были ангелы, а потом появились серые люди, и я снова побежала, а потом споткнулась и упала. Где моя мамочка-а-а?

Никс снова прижала ее к себе, и лицо девочки скрылось в ее густых рыжих кудрях.

— Тише, успокойся, Ева. Все будет хорошо. Мы найдем твою маму.

Бенни взглянул на девочку, затихшую в ласковых объятиях Никс. Он совсем не был в этом уверен.

Он вообще ни в чем не был уверен. Он думал об огромных полчищах зомби, вышедших из леса.

«Не забывай первое правило “Руин”, — прошептал голос Тома. — Все там хочет тебя убить».

Бенни закрыл глаза, но даже теперь, вдали от безумия, которое он пережил на дне расщелины, он не мог понять, был ли этот голос всего лишь воспоминанием или принадлежал призраку.

Или это было нечто более ужасное.

«Пожалуйста, пусть это буду не я, — подумал Бенни. — Только бы мне не сойти с ума».

Солнце ярко сияло, птицы щебетали в ветвях деревьев, а Бенни изо всех сил старался одержать рвущийся из груди крик.

Понизив голос так, чтобы его мог услышать только Бенни, Чонг пробормотал:

— Тот еще денек, да?

Бенни подпрыгнул, и Чонг озадаченно уставился на него:

— Чего это ты такой дерганый?

На мгновение Бенни задумался: что, если Чонг сумел прочесть его мысли?

— Прости, — сказал Бенни, убедившись, что его голос прозвучит спокойно. — Да. Странный день.

Чонг украдкой взглянул на Лайлу и едва слышно вздохнул.

— Знаешь, мне больше понравилось сидеть на дне той дыры. Все те мертвецы только и мечтали о том, чтобы сожрать меня. А Лайла, думаю, с удовольствием содрала бы с меня кожу живьем.

Бенни проследил за его взглядом и едва заметно улыбнулся.

— Дело не в тебе, старик.

— Что?

— Она не злится на тебя. Я имею в виду, она… ну, не больше, чем обычно.

— Я свалился туда, и ты не представляешь, как она накинулась на меня, обзывала неуклюжим городским увальнем и… — начал было Чонг, но Бенни оборвал его на полуслове:

— Все дело в девочке. Мне… мне кажется, она похожа на Энни.

Чонг вздрогнул, словно Бенни пнул его в живот.

— О, дружище…

— Да.

Бенни хорошо понимал боль Лайлы. Им с Томом пришлось убить зомби, которые когда-то были их родителями. Хотя брат помог ему пережить эту трагедию и, когда погиб сам, избавил Бенни от ужасной необходимости убивать его. Том так и не восстал из мертвых. А Лайла осталась один на один со своей трагедией после гибели Энни. У нее не было старшего брата или сестры, которые могли бы утешить ее. Бенни хватало мудрости понять, что как бы ни была сложна его ситуация, у некоторых людей все обстояло еще хуже.

Словно прочитав его мысли, Чонг сказал:

— Я многое бы отдал, понимаешь? Чтобы помочь ей.

— Да, старик. Я знаю.

Бенни глубоко в душе это понимал и думал о том, что тоже многое бы отдал, чтобы изменить произошедшее. С мамой Никс. С Никс. С Томом.

С его родителями.

Они с Чонгом в одиночку бродили по безмолвным коридорам своей боли, а солнце выжигало свой путь посреди безразличного синего неба. Парочка паукообразных обезьян болтала в ветвях деревьев. Бенни смотрел на них, потому что ему было нелегко смотреть на Еву, все еще плачущую в объятиях Никс. Он вздохнул, чувствуя себя абсолютно бесполезным.

В их городке всегда можно было найти кого-то, кто помог бы присмотреть за детьми. Все в городе присматривали за чьими-то детьми. Так было всегда, по крайней мере, на памяти Бенни. Никто не позволил бы ребенку бродить одному по улицам.

Никс поглаживала плачущую девочку по волосам, бормоча слова, которые Бенни не мог расслышать.

Ева была совсем крошкой. Пятилетней беспомощной девочкой.

И Энни тоже была беспомощна.

Бенни ощутил тяжесть меча на плече. Меча Тома. Теперь он принадлежал ему. А он едва его не потерял.

Он почувствовал, как вспыхнуло его лицо, вспомнив, как Никс прогнала его из расщелины, а Лайла сама вернула ему меч. Это было неправильно. Все должно было быть совсем не так.

Он ощутил на себе чей-то взгляд и, обернувшись, увидел, что Чонг внимательно смотрит на него.

— Что? — воскликнул Бенни.

— О чем ты думаешь? Ты выглядишь так, будто пытаешься что-то решить.

— Ни о чем, — откликнулся Бенни.

Чонг вздохнул.

— На самом деле есть кое-что, — осторожно произнес Бенни.

— Что?

— Когда я был в расщелине, мне показалось, что я что-то слышал.

— Как ты писаешь прямо в штаны?

— Очень смешно. Что-то вроде шума мотора, похожего на шум ручного генератора в больнице. А вы слышали это?