Хозяйка мрачного дома ослабила пояс бархатного халата, под которым было легкое домашнее платье ниже колен. Она села и начала беседу:

– Ангела, расскажи нам еще раз, что произошло с Грегором в тот момент.

– Да, ты единственный, кто видел его настолько близко, – согласился Рейден.

Эрар оторвался от напитка.

– Он вел себя как обычно, но, когда я подошел к нему, что-то пошло не так.

Крэм задумчиво поднес кулак к подбородку.

– Миссис Дейнес говорила, что всему причина курение…

– Бред! – огрызнулся Рейден. – Это уже слишком для курения.

– С другой стороны, врачи понятия не имеют, в чем проблема, – добавила Марвел. – Здоровье у него хорошее.

– Я правда не знаю. – Ангела весь сжался от волнения.

– А как ты чувствуешь себя? Ты перенес многое за эти дни.

– Например, – начал лучший друг, – ты предвидел падение лифта, выжил и волшебным образом услышал в голове зов той девочки.

– Как??? – удивился Крэм, нечаянно задев ножку стола.

– Что-то мне подсказало это, а голос девочки… – Ангела старался воссоздать картину случившегося. – В тот момент все окружающие звуки исчезли. Все. И в голове я услышал ее зов. Потом он смешался с обыденными звуками. Это сложно объяснить, нужно испытать.

– Я слышала, что у тебя хорошая интуиция. А сейчас ты что-нибудь чувствуешь? – Марвел откинулась на спинку кресла.

– Ничего. – Ангела взглянул на настенные часы. – Извините, нам с Рейденом пора идти. Спасибо за гостеприимство.

Загоревшийся было огонек интереса в глазах преподавательницы мгновенно потух. Улыбнувшись, она проводила гостей к выходу.

– Мы еще увидимся, – сказал Ангела на прощание.

– Конечно. Ты даже не представляешь, насколько скоро.

Марвел закрыла дверь и вернулась к Крэму.

– Послушайте, – начал он, помешивая чай, – я не хотел говорить при них, но меня кое-что беспокоит.

Учительница вопросительно посмотрела на парня, призывая его продолжить.

– Меня волнуют способности Ангелы: его интуиция вышла за грани возможного, а выносливость к ранениям невероятна. Как его только не расплющило после падения лифта? От той женщины осталось месиво. А еще его реакция на белый шоколад со специальным витамином для синтонимов. Она была необычной.

– К чему ты клонишь?

Крэм взглянул на мисс Марвел, обдумывая, стоит ли делиться с ней своими предположениями. Он знал об этой женщине лишь то, что она позволяла ему знать. Какова же обратная сторона ее открытой жизни, новый хозяин «3» боялся представить. Преподавательница была искусной актрисой, и, осознавая это, Маклин испугался: насколько настоящую Марвел он знает? И знает ли ее вообще?

– Его способности схожи со способностями Святой Мелани. Даже очень.

– Это всего лишь совпадение.

– Нет, мисс Марвел! – Крэм сжал кулаки и приподнялся с места. – Вы, матери, прошли через одни и те же процедуры. Вам кололи одинаковые препараты, так почему у одних синтонимов реакция на специальные витамины одна, а у других – другая? Почему мы с Троем не обладаем такой интуицией?

– Мы все рождаемся уникальными, а наши особенности проявляются в своеобразии способностей, даже самых глупых. Ангеле попались супер-интуиция и выживаемость, – авторитетно, излучая уверенность, продолжала Марвел.

Но Крэм не верил ее словам. Ему казалось, что женщина просто не хочет, чтобы он много думал о происходящем, ведь глава «3» был неглупым парнем и мог докопаться до истины, правильно сопоставив несколько фактов.

– А что вы тогда скажете о реакции на белый шоколад?

– Я бы не связывала одно с другим. Просто совпадение…

– Мисс Марвел! – Крэм вскочил с места. – Вы стараетесь игнорировать произошедшее или же что-то скрываете? Ангела знает, что вы?..

– Нет, и знать не должен. Пусть это останется в секрете.

Двери школы элементов распахнулись. На пороге стоял Лайк. В коридоре было темно, пусто и холодно. Здание остывало от дневного жара, нарушая царившую тишину зловещими скрипами.

«И зачем она меня позвала? – задавался вопросом подросток. – Учебный год окончен. Мне больше нечего здесь делать».

Собственное прерывистое дыхание казалось чужим и далеким. Аарон не верил в существование чудовищ, считая, что они остались на страницах книг об элементах, но всепоглощающая тьма в конце коридора будоражила его воображение и внушала, что это не простая тень, которая утром смешается с дневным светом, а портал в потусторонний мир, откуда за ним наблюдали, облизываясь, василиски, ведьмы, грифоны и прочая нечисть.

Лайк подошел к высокому окну и провел рукой по подоконнику. Ни пылинки. В поле зрения попал спортзал.

– Хватит прятаться. Я и без того вздрагиваю от каждого шороха на крыше.

Лайк услышал приближающееся цоканье каблуков.

– Включил бы свет, – женский голос эхом отразился от стен коридора.

– Я люблю мрак, мисс Марвел.

– Я тоже. – Женщина встала рядом с бывшим учеником и обратила взгляд на спортзал. – Идеальный ракурс для стрельбы, ты так не думаешь?

Руки Лайка сжали край подоконника.

– Думаю, вы правы.

Марвел вздохнула:

– Нам в копеечку влетел ремонт окон, но это не главное… – Ее взгляд, преисполненный благодарности, смягчился. – Если бы не тот человек, то я бы, возможно, тут не стояла. Я бы не смогла общаться ни с тобой, ни с Ангелой, ни с другими ребятами. Спасибо. – Она смахнула прядь с плеча и поспешила к выходу.

– За что вы меня благодарите? – опешил Лайк.

Марвел остановилась, но не обернулась и не ответила. Она будто намеренно тянула время, разжигая в Аароне все больший интерес. Женщина заставила его понервничать. Она хотела, чтобы он уловил ход ее мыслей и выдал себя. Но сделанные намеки не вынудили подростка сознаваться в содеянном, и Марвел заговорила сама:

– Ты родился в Англии, там же жил в детском доме до трех лет, пока семья военных не забрала тебя в Швецию. Мать мастерски владеет огнестрельным оружием, отец – холодным. Умник, отличник, ты всегда ведешь себя покорно.

– Прекратите, я понял, – приказной тон, но едва различимые нотки мольбы лишь подстегнули Марвел продолжать разоблачение своего бывшего ученика:

– Ты старался не ввязываться в конфликты, а сам носил в рюкзаке оружие.

– Я же попросил вас замолчать, – голос становился все жалостнее.

Марвел чувствовала, что заставляет Лайка медленно погружаться в прошлое. Если бы было можно, он сгорел бы со стыда.

«Чувство такое, будто стоишь обнаженным перед толпой заинтересованных зрителей…»