Он открыл глаза. Сверху вниз на него смотрели стеклянные глаза из дупла. Под ними моталась борода, которую и обрезать было бы не жалко.

– Гляжу, ты не постарел. Значит, всё правильно сделал. Идём быстрее. Некогда нам тут на траве валяться, – проговорила борода.

– Нет, постойте, – проявил неуступчивость Коля. – Я всё же понять хочу. Вы со мной из дупла говорите. И тут же деревом по земле ходите. В нашем мире так не бывает, но здесь так можно. Это я понимаю. Только не пойму, как вы в дупле деревом управляете? У вас там руль, джостик, пульт на кнопках? Как это устроено? У других деревьев на коре глаза появлялись только. И исчезали. А у вас борода.

Стеклянные глаза смотрели на Колю из дупла с усмешкой.

– Ишь, любознательный какой, – усмехнулась борода. – Тебе в лес уже не надо? Охота разговоры поговорить?

– Охота, да, – упирался Коля. – Я тут ничего не понимаю. Где я, с кем я, что происходит, как отсюда выбраться? У меня много вопросов, но сейчас я хочу знать только одно: кто у вас главный – борода или дерево?

– Дупло, – ответила, будто сплюнула, борода. – Давай к реке подойдём, я тебе по пути что смогу, расскажу.

И дерево двинулось дальше. Коля последовал за ним.

– Мы духи, – каркнуло дерево.

– Духи деревьев? – решил уточнить Коля.

– Вот торопыга! Не перебивай, – на шаг запнулось дерево.

– Не буду, обещаю! – заверил Коля.

– Мы духи рода людского. Вот есть род Рюриковичей, а я его дух. Род вырождается – я умираю. Корни – это все предки, ветки – потомки. Ствол – это живущие сейчас. Видишь, все ветки у меня сухие, а ствол – с дуплом старым. Значит, последние из Рюриковичей уже не живут, а тихонько помирают. И болеют тяжело. Гниёт тело человека – гниёт ствол дерева. Дух и дерево едины, но я могу от ствола отделиться и в человеческом облике показаться. Мы так делаем, когда с людями встречаемся, особлива с такими, как ты, мальцами ещё, чтоб понятней было и легче вам. Но я уже такой старый и страшный, что тебе легче не станет, если я тебе человеком покажусь.

– Значит, вы можете входить и выходить из дерева? – загорелся интересом Коля.

– Далеко отходить не могу. Трухлявый ствол не отпустит до конечного срока. А уж потом да, испустит дух деревце, и я на гору дымком поднимусь, – мечтательно проговорил дуб обычным старческим голосом.

– Вы хотите, чтобы ваш род умер? – удивился Коля.

– Я? Нет! – остановился дуб. – А на кой чёрт я в лес иду? Ради тебя, что ли? Нет. Я хитрый! Хочу найти молодую веточку и привить к своей трухлявой плоти.

– А разве это возможно? Вы же уже развалюха совсем, – забыл о вежливости Коля.

– А на то потаённые места и часы есть, когда можно силу вашего живого мира взять да и продлить свои годики века так на полтора, если повезёт, – с азартом ответило дерево уже на подходе к речке.

– Так а мне вы поможете? – оббежал дерево и стал на пути к реке Коля.

– Я тебе дорогу в лес покажу, как обещал. Ты ж туда вернуться хотел. А потом уже сам разбирайся, – отодвинуло Колю веткой и пошло прямо к воде дерево.

– Я так несогласен! – остановился Коля. – Эй, ворон-стражник, забирай этого беглеца назад на полигон, пока от оврага ушёл недалеко.

Ворон, сидящий на ветке, даже не пошевелился.

– Ты чего буянишь, малец? – остановилось и повернулось к Коле дерево. – Ты ж тут без меня пропадёшь!

– Часом раньше, часом позже – какая разница? Если вы меня в лесу бросите, так я там пропаду. А здесь хотя бы тепло. Речка вот, искупаться можно. И никаких тебе ни учителей, ни воспитателей, ни строго директора детского дома. Можно и здесь жить. Надо только придумать, чем питаться, – рассуждал Коля.

– Так, значит? – показались из дупла сердитые глаза и взлохмаченная борода. – Ну, хорошо. Сиди здесь, отдыхай, пока тебя волки не съели. Им же тоже нужно чем-то питаться. Не ты один у нас тут такой голодный. А я пойду откуда пришёл. Что мне ветками в воде барахтать? Ещё снесёт от воспоминаний! Вернусь! И дело с концом! – махнуло веткой дерево и пошло в сторону оврага.

Коля ощутил прилив упрямства, снял шубу Деда Мороза и улёгся на траву на берегу реки, боковым зрением наблюдая за тем, как дерево уходит всё дальше.

Что теперь делать, Коля пока не придумал. Речка была широкой и быстрой. Казалась чистой, но глубокой. Где здесь брод, разобрать невозможно. Да и не умеет Коля переходить реки вброд, не было у них в детдоме такого практикума. Мост искать тоже бесполезно. У них тут всё не так, как у людей. Так рассуждал Коля.

Очень хотелось есть. После всех разговоров и перемещений, которые как-то отвлекали от голода и боли в ногах и руках, болезненные ощущения вернулись. Но конфеты Коля решил поберечь.

– Сколько там люди без еды живут? Три дня, кажется, – сорвал стебель какой-то травы и стал кусать его Коля. – А без воды?

Коля всмотрелся в речку, пытаясь определить, подходит ли эта вода для питья. Рисковать побоялся.

Дерево уже почти дошло до оврага, и Коле стало и зло, и тоскливо. Злился он оттого, что этот лжепомощник вызвался ему помогать только в своих корыстных интересах. А затосковал от невозможности что-то предпринять. В овраг возвращаться смысла нет. Всё равно он сам из него на эту сторону не выберется.

Коля закрыл глаза и постарался ни о чём не думать. Это было его проверенное средство в трудных ситуациях. Когда они в пятом классе выбросили с Лёнькой стопку контрольных тетрадей по математике в металлическое ведро с грязной водой, оставшееся после уборки класса, Коля точно так лежал в кровати и понимал, что завтра всё обнаружится, их с Лёнькой обязательно вычислят, отругают, но зато оценок за контрольную ни у кого не будет. А он почти ничего не решил, как и Лёнька. Беспокоиться об этом бесполезно, переживать тоже, адреналиновая вспышка радости прошла, можно лежать и ни о чём не думать. Так он и уснул тогда, не зная, что контрольную придётся всем классом переписывать. А за это ему досталось уже не только от учителя математики и директора, но и от всех одноклассников. Даже от Лёньки. Друга Коля выдавать не стал, взял всю вину на себя, и для правдоподобности подговорил Лёньку больше всех возмущаться.

После этого Коле пришлось ходить на дополнительные занятия по математике и