– И все же я настаиваю.

После долгих уговоров мама согласилась. Я услышала, как, закончив читать, она швырнула тетрадку на стол и сказала:

– По-моему, здесь не о чем беспокоиться. У нее буйная фантазия. Постоянно что-то придумывает, маленькая лгунья. Вы не представляете, какую ерунду она несет иногда.

Учительницу по-прежнему волновало то, как со мной обращаются дома, но мать убедила ее, что все прекрасно и что единственная проблема – мое разыгравшееся воображение.

Как только учительница ушла, мать позвала меня в парадную комнату, куда нас пускали только на Рождество. На этот раз повод был куда менее веселый.

– Маленькая девочка из рассказа – это ты? – спросила она, размахивая тетрадкой. – Признавайся!

Сначала я не хотела признаваться, потом мне показалось, что она и вправду беспокоится.

– Да, я писала про себя, – ответила я, смущаясь. – Мне тоже кажется, что меня любят меньше других, что я никому не нужна…

Мама молчала, поэтому я продолжала:

– Я просто хочу, чтобы ты любила меня, но даже когда я рассказала, что со мной делал дядя Билл, ты не защитила меня. Ты мне даже не поверила. Я не понимаю, почему ты ничего не сделала. Он напугал меня и сделал больно, это было ужасно. – При одном лишь воспоминании об этом мои глаза увлажнились.

И тут мать просто взорвалась. Она схватила меня за плечи и чуть душу из меня не вытрясла, потом стала отвешивать одну пощечину за другой со словами:

– Неблагодарная девчонка! Как ты смеешь называть себя несчастной! А про Билла ты все наврала! Он бы тебя и пальцем не тронул! Как тебе в голову пришло написать этот бред да еще и показать учительнице!

Она прекратила и с минуту просто молча смотрела на меня, прикидывая что-то в уме. После чего твердо сказала:

– Решено. С нами ты больше жить не будешь. Придется отдать тебя в детдом. Там тебя быстро научат любить семью.

Дядя Билл уже пугал меня детдомом, говорил, что там злые дети будут делать со мной ужасные вещи. Я не могла понять свою мать. Она ведь спросила, что я думаю. Нужно было солгать и сказать, что я все выдумала, что это просто сказка?

Мама продолжала ругать меня, когда папа вернулся с работы и спросил, что происходит.

– Наша дочь нас больше не любит и хочет уйти из дома, – ответила мать и начала плакать.

Я пыталась сказать, что это все неправда, но она расплакалась навзрыд, поэтому я спряталась в своей комнате под одеялом. Это было мое единственное убежище.

Вечером мы с папой обнаружили, что она исчезла. Это был ее фирменный прием – уход из дома. Мы отправились на поиски. На улице было темно, холодно и сыро, но мы все равно несколько часов бегали по всему городу, пытаясь ее найти. Нашей последней надеждой было кафе тети Мэри, маминой подруги. Мы спросили ее про маму, но она сказала, что не видела ее целый день. Пока папа и Мэри разговаривали, я смотрела на улицу: за зданием кафе находился дом Мэри, и я заметила, что в окне промелькнула мама. Я была уверена, что видела ее, но Мэри сказала, что это глупости.

Поздно вечером, когда мы уже вернулись домой, пришла Мэри. Я подслушала ее разговор с папой.

– Кэт пришла ко мне, она ужасно расстроена, – говорила Мэри. – Ваша неблагодарная дочь распускает слухи о том, что с ней плохо обращаются дома, говорит, каждый раз боится возвращаться домой из школы.

Я была подавлена. Я никому ничего не говорила, просто написала правду в рассказе. Если бы я знала, чем все это закончится…

Я сбежала вниз, подошла к Мэри и попросила:

– Пожалуйста, скажите маме, что я все придумала, что я люблю ее! Пусть она вернется домой!

Мать, конечно, заставила нас понервничать и соизволила вернуться только через пару часов. Услышав скрип двери, я побежала извиняться.

– Не приближайся ко мне, гадкая девчонка! – вскричала мама. – Твое вранье меня в могилу сведет! Я хорошая мать, и вот как ты меня благодаришь за все, что я для тебя делаю!

Она упала в кресло и заплакала.

Сестры и Том бросились ее утешать, папа молча ушел в свой сарай в саду. Я боязливо отступила. Я была изгоем, никому не нужным ребенком.

После истории с рассказом жизнь стала еще тяжелее. Мама решила извлечь выгоду из своего положения – она ведь была несчастной жертвой, которую оклеветала неблагодарная дочь, – и разрешила дяде Биллу снова приходить в гости. Он вернулся с букетом цветов для мамы и подарками для всех нас.

– Не против, если мы с Кэсси покатаемся, Кэт? – спросил он, глядя на меня так же странно, как в предыдущий раз. – Мы ненадолго, обещаю. Я так соскучился по нашим маленьким вылазкам!

«Зато я соскучиться не успела», – подумала я. Мне хотелось закричать: «Нет, никуда я с тобой не поеду!» Но я промолчала. Это не имело смысла.

– Ну конечно, – ответила мать. – Пользы от нее все равно никакой, так что она вся твоя.

Я на трясущихся ногах пошла за Биллом в машину и, напуганная, уселась на переднее сиденье. Поездив немного по городу, Билл выехал на пустынную окраину и остановил машину. «Все хорошо, – твердила я про себя. – Все хорошо, ничего плохого не случится». Я опять ошиблась.

Не говоря ни слова, он сунул руку мне под юбку, прямо в трусики.

Я была потрясена. Что мне делать? Как остановить его? Поблизости никого нет, никто не услышит криков. Даже если я вырвусь и выскочу из машины, все равно не знаю, куда бежать.

– Пожалуйста, не надо, – умоляла я. – Пожалуйста…

– Тебе понравится, вот увидишь, – говорил дядя Билл. – Это такая новая игра. Разве ты не хочешь поиграть во что-нибудь новое?

Я заглянула ему в лицо: раньше оно казалось мне добрым и милым, но сейчас по его выражению я поняла, что эта «игра» мне точно не понравится.

– Игра называетсянайди игрушку дяди Билла, –продолжал он. – Я спрятал ее в штанах специально для тебя… Давай ищи! – Он схватил мою руку и стал тереть ею себе между ног.

Мне было страшно, я умоляла его прекратить. Не нравилась мне его игра, я хотела домой, к своим игрушкам. Игры ведь должны нравиться, а не пугать до смерти.

– Ну же, Кэсси, я ведь так люблю тебя! Сделай дяде Биллу приятно. – Он поцеловал меня и крепче прижал мою руку к ширинке.

Такая любовь мне не нужна! Я думала, с тем, кого любишь, надо быть нежным и ласковым, а дядя Билл постоянно делал мне больно.

Он приспустил штаны и сунул мою руку себе в трусы. Я наткнулась на его «мягкую игрушку». Он заставил провести по ней ладонью вверх вниз, и я почувствовала, как эта мерзость твердеет и увеличивается в размере. Я отдернула руку и пыталась спрятать ее под свитер, чтобы Билл не заставлял меня трогать его гениталии, но он не позволил. Он стонал и двигал бедрами, пока я водила рукой по его гадкой игрушке. Потом противная белая жидкость выстрелила из него и заляпала мне пальцы. Меня чуть не вырвало. Я думала, что эта мерзкая липкая жидкость – его моча. Как он мог так поступить со мной? Я испугалась до смерти, но ему было все равно.