Вернувшийся ко мне Волче протянул руку, помогая подняться.

— Лихова дочка!

— В смысле?

— Горюха… — вдруг прохрипел спаситель, согнулся пополам и упал на колени.

— Эй! Ты чего это? Эй!

Волче что-то шептал, но слов было не разобрать, да и разглядеть, что с ним, было трудно. Неужели нельзя хотя бы одну единственную лампочку ввинтить на экстренный случай?

— Так, погоди! Сейчас свечку зажгу и посмотрю, что там с тобой, — затараторила я, уже понимая, что придётся иметь дело с ножевыми ранениями.

Дверь распахнулась и в дом ворвалась Малуша. Это было совсем не смешно — она что, в сарае дежурит что ли?

Но девушка никак не отреагировала на мое присутствие, повозилась у печки, и через несколько секунд на столе уже горела свеча. Словно до этого дожидался лишь света, Волче рухнул вниз лицом. Малуша кинулась к своему возлюбленному и попыталась перевернуть, но не справилась: большое тело не поддавалось.

— Пособи!

Меня не нужно было дважды просить, я подскочила с другой стороны, и вдвоём, скользя руками и коленями по натекающей крови, мы уложили Волче на спину. На животе, чуть выше пупка, зияла глубокая длинная кровящая рана.

— Рви полотно! — скомандовала Малуша, и я послушно вскочила, но тут же замерла.

— А… как?

— М-м-м… — ненавидяще застонала селянка и, поднявшись на ноги, принялась быстро перемещаться по комнате, набирая в охапку какие-то вещи, кинула их мне, — Прижми, я к Лешаку! — и выбежала на улицу.

Оставаться с раненым человеком, из которого вытекает жизнь, не очень весело. К тому же, я не понимала, что происходит снаружи, и кто защитит меня от Мстислава, который обиды не простит. Может, я с ума сошла, и всё это галлюцинации?

Протяжный стон прозвучал так неожиданно, что я вздрогнула и нагнулась ниже :

— Подожди чуть-чуть, твоя за стариком убежала. Как его… Лешак. Ну, тот, что мне травки давал. Он врач, да? — мне показалось, что вот так — разговаривая с Волче, я сумею удержать его в сознании или на этом свете. — Ты зачем с Мстиславом дрался? А он у вас тут что, крестный отец? Дон Карлеоне? Вы больные здесь на голову все? Чего вам не живётся спокойно? Каждую ночь, слышишь? Каждую ночь разборки. Это ж сбрендить можно!

Ноги начали замерзать, и я сволокла с печки меховое одеяло, укрыв себя и Волче. Абсурдность происходящего всё ещё не укладывалось в голове.

— Жаль интернет не ловит, а то я погуглила бы симптомы бешенства. Молчишь? Конечно, оправдываться смысла нет: натравил на меня свою свору. А Малуша твоя ничего так, миленькая. Вы прямо идеальная пара, ага. Дрим тим. Вам бы в спецназ, карьеру мигом бы сделали.

— Горюха… — теперь я знала, где у меня кнопка ВКЛ. Едва прозвучал этот голос, как сердце подскочило так высоко, что закружилась голова.

— Что, миленький? Больно? Больно, да? Потерпи, мой хороший! Потерпи, всё пройдёт, — откуда рождались глупые, совсем не свойственные мне слова, почему интонации стали такими елейными, словно ребёнка уговаривала?

— Спужалась?

— Чего? А-а-а! Нет, не испугалась, чего тут пугаться — кишки у тебя из живота не выпали, а крови я и не боялась никогда.

— Лешак схоронит тебя, по тропе оленьей выведет.

— Куда схоронит? Не надо меня хоронить, что за бред?

— Рассвета не дожидайся, уходи, — голос Волче становился всё тише. — Уходи, горюха…

И тут, подтверждая мою слабость и растерянность, хлынули слёзы. Выращенная дядей и отцом, плакала я редко и по серьёзным поводам, но сейчас, хотелось верить, организм просто исторгал стресс. Холодные пальцы коснулись моего лица, словно Волче решился потрогать соленую влагу, что будто бы раньше не видел никогда, а тут такой случай!

— Домой хочу, — из носа тоже текло, и я стыдливо отворачивалась от мужского взгляда, — к отцу, к друзьям. Какого хрена я делаю в вашем дурдоме? Не хочу быть членом кружка мазохистов-любителей.

Рыдания, больше похожие на судороги, не давали нормально вдохнуть, и чувство незащищенности сбивало с ног. Ненавижу уязвимость!

— Разнюнилась горюха, — изо рта закашлявшегося охотника крупными каплями выбрызнула кровь. Рука его упала, и без острожных касаний стало так плохо, что я подхватила ладонь и прижала её к своей щеке, пытаясь сохранить внезапную связь.

— Потерпи, сейчас помощь будет, только не умирай, пожалуйста! Не бросай меня!

Через силу улыбнувшись, охотник прохрипел:

— Не свалит недуг, не берёзку гнёт.

Скрипнула дверь, пронзительный звук заставил вздрогнуть и обернуться. Переступив передними лапами порог и поскуливая, в дом заглядывал крупноголовый волк с приметным шрамом поперёк морды. Он вскидывал голову, ловя запах крови и моего страха, но ступить дальше не решался. Под рукой не было никакого оружия, разом заныли всё еще опухшие раны от волчьих зубов. На руках раненый — вожак не вожак, но человек, который как раз сейчас провалился в забытьё.

— Чего надо? — медленно, чтобы не спровоцировать нападение, я поднималась сначала на колени, а потом в полный рост. — Только подойди, упырь, я тебе морду под хохлому разукрашу!

Не знаю, что там творилось в голове у зверя, но ему было совершенно плевать на странную бабу в несуразной рубахе, выпачканной кровью. К моему ужасу, над первой головой в проём втиснулась вторая.

— Ребят, а вы не офигели ли? — возле печки лежали поленья, и если быстро метнуться и схватить парочку, то можно попытаться отбиться.

Первый хищник продвинулся на полкорпуса. Я взвесила все “за” и против” и решила, что если взобраться на печку, то пёсики меня не достанут. А вот Волче…

— Мальчики! Вы же мальчики, да? — теперь пятилась я гораздо увереннее, чем от Мстислава. — Шли бы вы… зайчиков ловить! А-а-а!

Истошно завизжав, я птицей забралась на печку, а серые гости прошли вперёд и дальше. Ну вот, теперь они сожрут хозяина, а мне до конца жизни нести такой груз на совести!

Волки посуетились немного, покружили и улеглись рядом с мужчиной, совершенно не обращая внимания на кровь, натёкшую лужей. Один прижался к ногам, другой расположился так, чтобы мохнатая спина прижималась к плечу и голове. Чёрт возьми, да они же его греют!

Совершенно не удивляясь тому, что в дверь протиснулся