– Ой, а может не надо, ребят? – изобразил легкий испуг Максим.

– Надо, Федя, надо. Сымай, пока мы добрые. И домой тогда здоровым дойдешь, – произнес сидячий гопник.

Стрельцов обидчиво вздохнул и начал снимать с джинсов длинную цепочку. Процесс сопровождался громким лязганьем звеньев.

– Слышь, а вы когда в жопу с друзьями долбитесь, сильный звон стоит? – продемонстрировал скверное чувство юмора парень с семками, а затем громко заржал на пару со своим тупорылым дружком.

– Нет. Звон сейчас будет стоять у вас в ушах, – спокойно произнес Стрельцов.

– Чё?

Максим тут же сделал резкий взмах цепи в сторону обрыгана с семечками. Мощный удар внушительными металлическими звеньями пришелся прямо в левое ухо стоящему гопнику. Тот потерял равновесие, покачнулся и рассыпал остатки своих семян.

– Ты че, падла?! – второй быдлан захотел было встать со скамейки, но Максим осуществил резкий удар ногой в пузо негодяя, и тот сразу повалился с лавки назад спиной.

Все телодвижения и ответные действия гопников были заранее просчитаны в голове Стрельцова, поэтому ему сейчас нужно было просто уворачиваться от атак и наносить удары в уязвимые места хулиганов.

Максим быстрым вращательным движением накрутил цепь на руку и сжал её в кулаке. Гопник с семечками после внезапной затрещины в ухо уже пришел в себя, но Стрельцов тут же нанес ему упреждающий удар в челюсть кулаком с намотанной цепью.

Парень без чувств свалился на землю, а из его рта брызнула кровь. В это время второй гопник, упавший за скамейку, начал подниматься с земли. В его руке внезапно блеснуло лезвие ножа. Разумеется, Максим знал и про этот поворот событий. Но увидев нож, совершенно не испугался, так как схватка была посекундно рассчитана заранее, и исход её был совсем не в пользу хулиганов.

– Порежу, сука! – яростно крикнул быдлан, размахивая ножом.

– Ну давай, давай, горилла, иди сюда, – издевательским тоном начал подзывать его Стрельцов.

Хулиган с ножом ринулся в атаку. Максим быстро подобрал с земли валяющуюся пустую стеклянную бутылку, подбросил её в одной руке, а затем метко швырнул прямо в бегущего и разъяренного хулигана.

Бутылка угодила прямо в лоб нападавшему и с характерным глухим звуком отскочила от его головы.

Пока громила с ножом был в секундном замешательстве от попадания в его голову стеклянной тары, Максим молниеносно подбежал к негодяю, одним движением оттолкнул в сторону его руку с ножом и сразу нанес удар под ребра всё той же цепью.

Хулиган защурил глаза и взвыл от боли. Стрельцов через секунду нанес ему еще один удар в подбородок, и здоровяк с ножом отлетел в сторону.

Оба гопника теперь лежали в нокауте: один валялся на земле и беспомощно держался за окровавленный рот, а второй просто распластался на земле практически без сознания.

Максим не обратил особого внимания, как со стороны за происходящим всё это время наблюдал всё тот же неизвестный худой мужчина в очках, который следил за Стрельцовым еще с того момента, когда он сидел в пивнухе с Мишей Еремеевым.

– Ну что, ребятки, звенит немножко в ушах? – насмешливо спросил Максим у поверженных хулиганов.

– Ах ты черт немытый! – вдруг громко послышался сзади пожилой женский голос.

Максим обернулся, уже зная, что на дороге стояла бабка лет шестидесяти пяти и грозно махала кулаком Стрельцову.

– Ты что ж творишь, гадина!? Бедных беззащитных мальчиков избиваешь у всех на виду! – продолжила ругаться бойкая старушка.

– Тихо, бабуль, – начал успокаивать её Максим, подняв кверху руки. – Они первые начали, я только защищался.

– Да ты посмотри на себя, чудище лесное! Защищался он… Мальчики сразу видно – нормальные, а ты – весь черный, волосатый, цепями обвесился… Ну точно сам Сатана. Всё, щас милицию вызову!

– Всё, всё, уже ухожу. Не надо милиции, – послушно сдался Стрельцов и как можно скорее удалился прочь от места схватки с хулиганами.

Вот так всегда, подумал на бегу Максим, к тебе проявляют агрессию всякие уроды, ты даешь им справедливый отпор, а в глазах окружающих по итогу еще и сам останешься злодеем. А всё только потому, что людям навязаны неверные стереотипы. Общество, воспитанное на устоях коммунизма, увидит зло в любом, кто выглядит и ведёт себя не так, как все…

Именно это было одной из главных причин, почему Стрельцов ненавидел советский строй и искренне мечтал о его скором исчезновении. На первый взгляд могло показаться, что Максиму была до лампочки политика и нынешняя обстановка в стране, но это было не так…

Власть, под началом которой пришлось расти Максиму, не давала Стрельцову ничего полезного и нисколько не удовлетворяла его личные интересы. Жизнь в советском детдоме тоже была не сахар, любой подтвердит.

Максим чувствовал себя как бы отрезанным от всего прогрессивного мира. По его мнению, вся эта лицемерная цензура, железный занавес и бесконечные запреты на всё западное конкретно затормозили уровень культурного развития нации.

Пока совковая власть пыталась строить уже заведомо прогнивший социализм, устраивала никому ненужные партсобрания и парады, выстраивала бессмысленные армады танков у своих границ и целила на весь мир смертоносные ракеты, запад вершил культурную революцию, где вместо постоянной боеготовности люди приобщались к рок-н-роллу, смотрели отличные голливудские фильмы и выбирали себе ту деятельность, которая им была по-настоящему интересна, а не ту, которую им навязывала власть и общество.

Поэтому Стрельцов был искренне рад тем глоткам свежего воздуха, которые, наконец, начали появляться с Горбачевской перестройкой. Это давало настоящую надежду, что для страны еще не всё потеряно и у неё есть реальный шанс приобщиться к современному миру. Особенно это было ощутимо в Ленинграде, где родился и вырос Максим.

На самом деле Стрельцов, несмотря на нелюбовь к Советскому Союзу в целом, очень ценил свой родной Питер. И, как говориться, здесь было с чем сравнивать. Немного побывав в других городах страны во время экскурсионных поездок от детдома и школы, Максим не чувствовал там ничего, кроме уныния и безысходности. А вот когда возвращался домой, то на душе сразу становилось немного спокойнее. Даже Москва с её столичным блеском и монументальным обликом не производила впечатления, от которого в это место хотелось возвращаться снова и снова.

В Петербурге же, несмотря на хмурый климат, был некий едва осязаемый дух свободы, а также атмосфера, мотивирующая на великие свершения. Настоящее окно в Европу и культурная столица, не утратившая со временем своего величия и обаяния. Из всех советских городов Ленинград был, по мнению Стрельцова, наиболее приближенным по духу и внешнему виду к самым передовым и изящным городам мира, которые Максим до этого всю жизнь видел лишь на фотографиях и по телевизору.

Глядя на сегодняшний СССР, Максим, с одной стороны, уже мог трубить победные фанфары: социализм загибался, железный занавес понемногу распахивался, цензура смягчалась, а людям становились доступны многие развлечения и продукты западного мира.