А вообще об этих годах в жизни Картера практически ничего неизвестно. Это было время, когда совершенно неясно, чем он занимался. В сущности, покинув пост инспектора, он исчез из поля зрения официальных властей и представителей научного сообщества и в итоге получил возможность делать то, что его более или менее устраивало. Теперь известно, что это время для Картера выдалось очень трудным, однако нет никаких сомнений в том, что оно стало также крайне интересным и насыщенным. Зная теперь больше о его жизни в более поздние годы, можно сделать вывод, что в ту пору он сосредоточился на укреплении контактов с местным населением, а его предпринимательская деятельность отличалась куда большей активностью, чем было принято думать раньше. Именно тогда в его воображении возникло множество самых различных планов, которые терпеливо дожидались своего воплощения.

В целом же приходится признать, что, хотя Картер и зарабатывал в тот период жизни больше, чем обычно считали, он еще не создал материального фундамента, позволявшего ему профинансировать работы, которые он хотел провести. Для этих целей ему по — прежнему требовался спонсор, кто‑то не менее, если не более богатый, чем Теодор Дэвис. И спонсор этот должен был иметь примерно такой склад мышления, как у самого Картера.

Между тем Масперо, хоть и высказал ясно свое неудовольствие упрямством Картера, в душе, должно быть, испытывал восхищение принципиальной позицией молодого человека, особенно неожиданной, если принимать во внимание его происхождение, общественное и материальное положение. В любом случае, как только представилась возможность познакомить Картера с человеком, который мог помочь ему вновь заняться собственной карьерой, Масперо немедленно ухватился за нее. С помощью лорда Кромера он познакомил Картера с лордом Карнарвоном. Это было исполнением самых тайных мечтаний Картера. И это стало для них обоих счастливой встречей.

Пятый лорд Карнарвон родился 26 июня 1866 года в Гемпшире. Как единственный сын, он унаследовал титул в 1890 году и получил доступ ко всем мыслимым возможностям, доступным в этот «золотой век» английской аристократии. Обладая своеобразным шармом, живым умом и привлекательной внешностью, юный лорд не нашел им лучшего применения, чем вести развеселую жизнь.

Его отец, четвертый лорд Карнарвон, отличался значительно более серьезным отношением к своим обязанностям; он в свое время был даже членом кабинета Дизраэли и пользовался уважением всех, кому доводилось с ним общаться. В Англии семейству принадлежал великолепный замок Хайклер, считавшийся одним из самых замечательных в стране. Из его окон открывался чудесный вид на холмистые лужайки, заросли можжевельника и озера; внутри имелась огромная библиотека, а стены были украшены картинами старых мастеров. Кроме бесценных коллекций книг и старинных гравюр замок мог похвастаться великолепной мебелью, включая стул и письменный стол, принадлежавшие Наполеону. В окрестностях Карнарвоны владели 36 тысячами акров земли с конезаводами и огромными пастбищами. Словом, по любым меркам это было огромное поместье.

Впрочем, сыну практически ничего не передалось от отцовской образованности и серьезного подхода к жизни. Как и многие его сверстники из аристократических семей, он обучался в Итоне, но особых успехов не добился. Затем он поступил в Кембриджский университет, однако его можно было чаще видеть на скачках, чем в лекционных аудиториях. В результате у него так и не появилось диплома об образовании. Однако юный Карнарвон был сказочно богат и влиятелен настолько, насколько только мог быть влиятелен английский аристократ в те времена. О его щедрости к друзьям, родственникам и слугам ходили легенды. Словом, это был очаровательный молодой повеса, который не придумал ничего лучше, как проводить свою жизнь в путешествиях и занятиях спортом. В возрасте двадцати одного года он совершил кругосветное путешествие и вообще вел жизнь аристократического плейбоя. В этом качестве он порой составлял компанию даже Принцу Уэльскому, старшему сыну королевы Виктории. А в журнале автомобилистов Autocar однажды появилась статья, в которой рассказывалось, что лорд Карнарвон «подобно молнии промчался в авто мимо пешеходов и велосипедистов на огромной скорости двадцать миль в час».

Юный повеса вступил в права наследства в 1889 году, когда ему исполнилось двадцать три года. Теперь ему одному принадлежали богатейшее поместье и замок. Однако для того чтобы продолжать привычный образ жизни, Карнарвону отчаянно требовались наличные деньги. Очевидно, именно поэтому в возрасте двадцати девяти лет он женился на очаровательной Альмине Виктории Марис Уомбелл. Кроме красоты и незаурядного ума у этой девушки имелось еще одно вполне очевидное достоинство — она была внебрачным ребенком барона Ротшильда, одного из богатейших людей на планете. Говорят, что в день свадьбы он подарил счастливой паре чек на сумму 250 ООО фунтов.

В те времена династия немецких евреев Ротшильдов считалась одним из самых богатых и могущественных семейств на планете. При необходимости они смогли бы одолжить любому правительству такие суммы, которые и не снились Другим владельцам несметных состояний. Естественно, они находились в самом эпицентре мировой власти, и связь с ними Карнарвона должна была в тысячи раз увеличить и его влияние. У них с Альминой родилось двое детей: Генри, виконт Порчестерский, и леди Эвелина Герберт, которая позже стала ближайшим другом отца и его постоянной спутницей в путешествиях.

Отношения Карнарвонов и Ротшильдов берут начало в 1847 году, когда барон Ротшильд стал первым евреем, избранным в английский парламент. Ротшильд в силу обстоятельств, естественно, не мог произнести парламентскую клятву, в которой содержались слова «христианство — единственная истинная вера», и на этом основании ему было отказано в праве занять кресло депутата. Последовала бурная реакция, и обстановка в парламенте накалилась до предела, однако тогдашнему лорду Карнарвону удалось ее урегулировать. Он просто предложил, чтобы палата Общин собственным постановлением отменила решения о дисквалификации депутатов, избранных в нее не по партийным спискам. Это сработало, конфликт оказался улажен, а два парламентария стали близкими друзьями. Свое наиболее сильное воплощение эта дружба получила в установлении родственных отношений между двумя семействами, которые возникли после брака пятого лорда Карнарвона и Альмины.

В возрасте тридцати лет молодой Карнарвон, находясь в Германии, попал в автомобильную аварию. У него оказались сломаны грудная клетка и челюсть, сильно обгорели конечности. Сердце его едва не остановилось. Спас лорда личный шофер, который вытащил хозяина из‑под искореженных обломков и вылил на него холодной воды. После этого происшествия здоровье Карнарвона полностью так и не восстановилось, и с тех пор его постоянно мучили боли. Его вес стремительно снизился до менее чем шестидесяти килограммов, и оставался таким, несмотря на все усилия Карнарвона. Доктор посоветовал ему на зиму уезжать куда‑нибудь за границу, с тем чтобы избежать опасностей, которые мог нести холодный и сырой английский климат. А поскольку Карнарвон сам был страстным путешественником, то нет никаких сомнений, что он с радостью последовал этому указанию. В 1903 году он впервые посетил Египет. Тамошний климат оказался вполне подходящим, но так же, как и Теодору Дэвису, Каир показался нашему путешественнику слишком скучным после городов Европы и Америки. Требовалось чем- то развлечься, поэтому, как и многие другие образованные джентльмены до него, Карнарвон от нечего делать заинтересовался идеей поиска сокровищ. Он направился в самый известный в Луксоре отель «Винтер», которому суждено было на несколько будущих лет стать для него домом, и поинтересовался возможностью получить концессию на проведение раскопок.