— Нет, — вместо слов отдельные звуки вырываются, — при мне надевай.

Молча разглядывает меня, а затем берется обеими руками за низ футболки и медленно тянет вверх.

Я смотрю Тимуру в глаза и снимаю футболку. Под ней ничего нет — лифчик остался в сумке в «Голландце», трусы, выпачканные в крови и сперме, Тим выбросил. Смотрю на его шею — крупный, выпирающий кадык поднимается и опускается, когда Тимур шумно сглатывает. И это зрелище меня завораживает. И очень возбуждает.

Я не так давно закончила школу, сам собой вспоминается учебник по анатомии: кадык заметнее у тех, у кого больше тестостерона. А еще он влияет на голос — с сильно выраженным кадыком голос ниже и грубее.

У Тима голос командный, раскатистый. Но это с другими, со мной он низкий, хриплый, возбуждающий… Я чувствую, как предательски выделяется влага между ног и прячу глаза. Наклоняюсь, чтобы надеть невесомый клочок ткани, который может назвать трусиками только обладатель очень хорошего воображения.

Ткань мгновенно пропитывается моим возбуждением, я не смею поднять глаза на Тима и беру лифчик. Он такой же невесомый, надеваю его, застегиваю, изогнувшись, и оказываюсь притянута к твердому телу.

Прямо передо мной — шея с выступающим кадыком, в меня утыкается выпирающий в паху член, мышцы, нависшие надо мной, тоже бугристые и выпирающие. Концентрация тестостерона в этом мужчине такая, что я точно знаю: если бы в мире существовали приборы, измеряющие тестостерон, при подключении к Тиму они бы не просто зашкаливали. Они бы взрывались вместе с лабораториями.

Тимур подхватывает меня под ягодицы и прислоняет к стене. Вовремя, иначе мои ноги сами бы подломились. Я обвиваю его ногами за талию, и член через брюки упирается прямо в промежность. Тимур смотрит на мою грудь, и его зрачки полностью затапливают радужку.

Я только успеваю подумать, что незачем было надевать белье, как он начинает меня ласкать. Прямо через кружево. Правда, оно такое тонкое, как паутинка, что я не чувствую его на теле. Поначалу. Пока Тимур не дышит мне на сосок, чуть касаясь языком.

Его дыхание горячее, вязкое, мокрое. И я уже вся мокрая внизу, с ужасом думаю, что наверняка на брюках Тима останутся пятна. Язык Тимура все увереннее трогает соски, кружит по ареолам, а я выгибаюсь и вдавливаюсь ему в член до потери сознания.

Мне хочется его внутрь, в себя, впритык. Чтобы ни одного милиметра свободного не осталось между нами и внутри меня. А Тимур нарочно продолжает эту пытку, теребит соски по очереди, смачивает их слюной. Они трутся о кружево, и меня выкручивает, болезненно простреливает к низу.

Я заметила, грудь для Тима — это что-то особенное. Он смотрит на нее, отстраняется, прикусывает сосок, а потом вбирает ртом и снова отстраняется. А мне кажется, что от охватившего возбуждения я просто сойду с ума.

От груди вниз тянутся невидимые нити, они натянуты до предела, как струны, и Тимур просто играет на них, заставляя меня издавать немыслимые, животные звуки. Не выдерживаю, тяну его голову вверх.

«Я тебя люблю, Тим!» — хочу сказать, но нельзя. Зато можно сказать по-другому, тоже правду. Только другую. Заменив одно-единственное слово.

— Я тебя хочу, Тим, — шепчу, а потом сползаю ниже и передо мной оказывается его шея. Ничего не могу с собой поделать, стону и обхватываю кадык губами.

— Ника! — Тимур хватает меня за волосы и оттягивает, заглядывая в глаза, а я лихорадочно расстегиваю пуговицы его рубашки.

Он помогает мне, стягивает рубашку и бросает в угол. Опускает меня на пол и разворачивает к зеркалу, здесь везде много зеркал.

— Смотри на себя, Ника, — держит за шею одной рукой, а второй ползет вниз по животу. Я раздвигаю ноги, показывая, как мне нужны там его пальцы. — Смотри, какая ты сексуальная.

Он останавливается, цепляет пальцами кружевную перемычку и водит по набухшей плоти, задевая клитор. Мы вместе смотрим в зеркало. Я растрепанная, с искусанными губами, отчего они кажутся ярким мазком. Тимур тянет за чашки бюстгальтера, теперь груди обнажены, соски вызывающе торчат. Он крутит их пальцами, а потом снова опускает руку вниз.

Вбирает губами кожу шеи и говорит так низко, что я почти кончаю от одного голоса:

— Смотри, я хочу, чтобы ты видела свое лицо, когда я буду тебя трахать.

Отодвигает кружево и врывается в меня сзади до упора. Я подаюсь вперед и наклоняюсь, но Тим не дает, тянет обратно. Захватывает меня одной рукой, прижимая к груди, а второй крепко держит за бедро.

Мы смотрим в зеркало, во мне член Тимура так глубоко, что кажется, он достает до половины меня. Мы дышим рвано, надсадно, я кладу одну руку на ладонь Тимура, а вторую завожу назад. И толкаю его в себя.

Тимур поворачивает мою голову, наши лица оказываются совсем близко.

— Ох…енная, какая ох…енная девочка! И моя… — шепчет он мне в губы, и наши языки сплетаются в очередном невменяемом танце.

Он начинает ритмично всаживаться в меня. Моя промежность набухла от прилитой крови, плоть сочится, я хочу выгнуться, но меня крепко держат руки Тима. Хочу крикнуть — у меня во рту язык Тима. Он полностью во мне, он обездвижил меня и вколачивается каменным членом так глубоко, насколько хватает меня внутри. Даже немного больно.

Разрывает поцелуй и поворачивает мою голову к зеркалу, сам смотрит вниз, как его член выбивает из меня крики и хрипы. А потом вгоняется под другим углом, и я кричу, хватаясь руками за воздух, кончая так, что перед глазами взрываются маленькие звезды.

Тимур ждет, когда я перестану судорожно сжиматься внутри, целует в висок и вытирает мне пот со лба. А потом наклоняет вперед, наматывает на руку волосы, берет за плечо и бьется с шипением об мои бедра. Матерится.

Я ничего не соображаю, перед глазами темно, тело не слушается, мышцы ноют. Чувствую, как тело Тимура сводит судорогами, в меня льется сперма, а потом меня поднимают вверх, и я слышу как сквозь вату:

— Моя, такая ох…енная девочка…

* * *

Я дышу Нике в спину между лопатками, слизываю капельки пота и, как заведенный, повторяю, какая она. Будто пластинку заело. Но я правда в ауте — впервые мой оргазм не столько от ощущений, сколько от того, что я вижу. И от осознания того, что с ней делаю.

Потому что я все делаю с ней первым. И от этого в мозгах реально искрит.

Наконец отлепляюсь от Ники, хоть это и нелегко — хочется упасть на нее, сгрести руками, подмять под себя и дышать ее одуряющим запахом, смешанным с запахом нашего безбашенного секса.

Но надо ехать, и ехать прямиком в аптеку. Меня заждались средства экстренной контрацепции. Неэкстренной тоже и побольше, судя по тому, как я на нее реагирую. Хотя, стоит представить, что я войду в Нику в презервативе, сразу портится настроение.

Я хочу ее чувствовать, она такая влажная внутри, такая горячая. И шелковая. Мой член там в презервативе будет как космонавт в скафандре.