Сегодня реальный рабочий день в большинстве корейских компаний составляет, вопреки законодательству, около десяти часов. После работы коллеги обыкновенно отправляются ужинать в ресторан. Домой служащие возвращаются не раньше десяти часов вечера, а порой и позже. Суббота до самого последнего времени была у корейцев рабочим днем (хотя и сокращенным), и только с 2004 года начался постепенный переход страны на пятидневную неделю. Ну а длительность летнего отпуска в корейских фирмах составляет четыре-пять дней. Поэтому общаться с семьей среднему корейцу попросту некогда. Но даже по воскресеньям большинство служащих традиционно проводят время в мужской компании. Социологические опросы показали, что треть корейцев ужинает с семьей реже чем один-два раза в неделю. Около тридцати процентов опрошенных очень редко проводят воскресенье со своей женой, а около десяти процентов не делают этого никогда.

Так что корейцам попросту незачем разводиться. Тем более что шансов на новый брак у них после развода все равно практически нет, а закон, запрещающий супружескую измену, наконец отменен.

В старой Японии семейные отношения были, как и в Китае, и в Корее, подчинены конфуцианским нормам. А для того, чтобы жены легче постигали заветы учителя Куна, в семнадцатом веке японский моралист Кайбара Эккен написал специально для них трактат, озаглавленный «Величайшее поучение для женщины». Сейчас трудно судить, понравился ли этот трактат самим женщинам, но главам семей он, по-видимому, пришелся по вкусу, потому что с тех пор и по крайней мере до конца девятнадцатого века его изучение было обязательным для любой японской девушки.

Авторов настоящей книги трактат Кайбары тоже привел в крайнее восхищение (хотя, вероятно, и не по тем причинам, по которым он восхищал японских мужей), поэтому они рискуют привести довольно значительные выдержки из него.

«Пять самых дурных болезней духа присущи женщине: непослушание, вечное недовольство, любовь к клевете, ревность и глупость. Без всякого сомнения, этими пятью болезнями страдают семь или восемь из десяти женщин, и уже отсюда ясна низменность природы женщин сравнительно с природою мужчин. Женщина должна лечить эти болезни с самоуглублением и самоосуждением… Так велика ее прирожденная глупость, что ей надлежит во всех мелочах не доверять себе самой и слушаться своего мужа…

Женщина должна смотреть на своего мужа, как на господина, и должна служить ему с благоговением и почтением, никогда не позволяя себе думать о нем с неодобрением или легкомысленно. Великий долг женщины во всю ее жизнь есть послушание. При обращении к мужу как выражение лица жены, так и манеры ее должны быть вежливы, скромны и кротки, и отнюдь не своенравны и сварливы…

Когда муж делает распоряжения свои, жена никогда не должна ослушаться его. В сомнительных случаях она должна переспросить его и послушно следовать его указаниям. Если когда-либо муж обратится к ней с вопросом, она должна внимательно и точно отвечать ему. Необдуманный ответ есть признак грубости. Если когда-либо муж разгневается, то жена должна слушать его со страхом и трепетом, а отнюдь не сердиться на него и не озлобляться против него. Жена должна смотреть на своего мужа, как будто он само небо, и никогда не уставать думать о том, как лучше подчиниться ему и тем избежать небесной кары…

Если муж поступает дурно и неблагоразумно, она должна, прежде чем увещевать его, добиться кроткого выражения лица своего и смягчения своего голоса…»

Но семейные добродетели истинной конфуцианки не могли ограничиться почитанием мужа. Кайбара пишет о достойной подражания жене:

«Почитая своих собственных родителей, она ни секунды не должна переставать думать о родителях мужа. Женщина не должна переставать ни днем, ни ночью отдавать им должное почтение. Никогда не должна она отказываться ни от какой работы, совершения которой они потребуют от нее… Во всем она должна спрашивать позволения свекра и свекрови и следовать указанному ими направлению… Женщина, если даже они найдут удовольствие ненавидеть тебя и оказывать над тобой насилие, то не сердись на них и не ропщи на них».

Кайбара уверенно обещает японкам, что если женщина выполняет его наставления, то «ее супружеские отношения не могут быть иными, как гармоничными и продолжительными, а ее домашний очаг будет местом мира и согласия». Если же, «сбившись с пути, она вынудит мужа развестись с нею, то тем самым покроет себя позором до последнего часа своего…». Автор уверяет, что разведенная женщина «остается покрытой величайшим позором, даже если бы ей удалось вступить во второй брак с человеком богатым и занимающим почетное положение». Но видимо, японские жены недостаточно старательно следовали советам Кайбары, потому что разводы в старой Японии были достаточно часты. В книге «Очерки из прошлого и настоящего Японии», изданной в С. – Петербурге в 1905 году, автор пишет:

«До недавнего времени инициатива развода вполне и исключительно принадлежала там мужу, причем дети по закону всегда оставлялись отцу. Мужья довольно бесцеремонно пользовались предоставленным им правом и без особых стеснений отсылали от себя надоевшую им экономку – жену, чтобы заменить ее новой. Разводы, как и браки, до последнего времени не были обставлены никакими особенными трудностями и совершались поэтому очень просто. В среднем в прежнее время на три брака считался один развод».

В эпоху Мэйдзи (1868—1912 годы) Япония вступила на путь европеизации. Новые законы обеспечили женщинам равные права на развод. Они же дали им возможность через суд отказать мужу в разводе, если у него нет на то достаточных оснований. А для того, чтобы заветы Кайбары не слишком смущали добронравных конфуцианок, знаменитый японский просветитель Фукудзава написал для них новое поучение, в котором убедительно доказал женщинам, что они ничем не хуже мужчин, и предложил с этим сообразовываться.

Принятые после Второй мировой войны новые семейные законы подтвердили равноправие женщин и их право на развод. А общественное мнение, давно уже подготовленное либеральным Фукудзавой, перестало считать разведенных женщин изгоями. Опрос, проведенный газетой «Иомиури» в 1979 году по всей стране, показал, что только 10% японцев считали развод абсолютным злом. Остальные уже тогда относились к нему гораздо более гибко, и разведенные японки, как правило, без труда могли вступить во второй брак. Кстати, далеко не все они к нему стремились. Статистика за те же годы показала, что лишь около трети разведенных женщин Японии хотели снова связать себя узами брака. Интересно, что две трети разведенных мужчин мечтали о повторной женитьбе.

Несмотря на простоту развода, в Японии продолжает существовать такое явление, как «испарившиеся жены» – так в стране Восходящего солнца называют женщин, которые, не попрощавшись со своим благоверным, собирают свои (а иногда и не только свои) вещи и отбывают в неизвестном направлении. В те годы, когда развод по инициативе женщины был невозможен, обычным пристанищем для беглых жен становился буддистский монастырь. Монастыри беглянок не выдавали, и, если женщина не хотела возвращаться к мужу, ей приходилось до конца дней оставаться монахиней.