– Ричард, хочу напомнить о вашем главном деле, – произнес глава миссии, переглянувшись с военным советником. – Цель нашего присутствия в системе Утарту – установить дипломатический контакт между Земной Федерацией и метрополией хапторов. Но это, так сказать, общая стратегическая задача, и для ее решения необходима подготовка, те шаги, которые каждый из нас предпримет в сфере своих полномочий. Мне нужно добиться, чтобы хапторы признали статус Судей Справедливости – в этом случае мы избежим споров, подобных тому, что привел к войне. Павел займется конфликтом хапторов с дроми – возможно, нам удастся их примирить, если не в ближайшие годы, то в отдаленном будущем. Что же касается торговли... – Хурцилава откинулся в широком кресле и поднял глаза к потолку. – Известно, что торговля идет впереди дипломатии. Как говорили латиняне, такова natura rerum, то есть природа вещей. Все ищут выгоду.

– И нужно знать, в чем она состоит, – закончил Харгрейвс. – Я купец, шеф, и помню о главной задаче. Но подбираться к секретам лучше окольными путями.

«О чем они толкуют?..» – мелькнуло у Эрика в голове. Он знал о давней вражде хапторов с дроми и о причинах Пятилетней войны с Земной Федерацией. Ее вызвало самомнение хапторов. Возник спор из-за планеты Тундра, пограничного мира на стыке двух секторов влияния, засыпанного снегами и почти безжизненного. Там находилась база биологов, изучавших флору и микроорганизмы, способные выдержать тысячелетний холод. Судья Справедливости, дабы не раздувать конфликт, отдал планету хапторам. Те, однако, решили продемонстрировать силу, высадились на Тундре и уничтожили базу с людьми, не успевшими покинуть этот мир. В ответ был нанесен удар по колонии хапторов, отправившей к Тундре своих солдат и корабли.

Все это не являлось тайной, так же как склоки с дроми. О чем же говорит Харгрейвс?..

Внезапно Эрик заметил, что Вардан Хурцилава смотрит прямо на него. Смотрит и усмехается, будто ожидая услышать нечто забавное.

В следующий миг послышалось:

– Чем нас порадует эксперт по культуре? Надеюсь, уже составлен список столичных библиотек, театров и музеев?

– Библиотек я не нашел, театров с музеями – тоже. О таких феноменах в планетарной сети ни слова. Зато обнаружены картины. Целых две. – Эрик провел ладонью над своим планшетом, и в воздухе повисло красочное изображение. – Вы все их видели. Сцены морского промысла в холлах первого и второго этажа.

– Ваше заключение? Я имею в виду художественный уровень, технику письма и все такое.

Эрик глубокомысленно наморщил лоб:

– Многовато натурализма. И мне кажется, что это не живопись. Оба панно изготовлены как-то иначе, не кистью, не светопером, не лучевым проектором. Способ мне пока неясен.

– Разберитесь. И вот еще что... – Хурцилава оглядел сидевших за столом. – Кажется, у вас, Эрик, меньше дел, чем у остальных членов миссии. Изучите окрестности, прогуляйтесь по лесу, осмотрите берег моря. Было бы также неплохо наладить контакты с местным населением. Это поможет вам усовершенствовать язык.

– Я бы с удовольствием, но где оно, местное население? – недоуменно спросил Эрик. – Транспорт нам еще не подогнали, в город я поехать не могу, а в лесу и у моря ни души. Ни грибников, ни рыбаков.

– А наша охрана разве не из местных? Целых двадцать лбов плюс бравый капитан! И все, позвольте заметить, хапторы! Говорите с ними, изучайте их реакции и пользуйтесь при этом всеми талантами, какими вас отметила природа. Уверен, это будет очень познавательно.

«Он знает, знает!.. – понял Эрик. – Что ж, удивляться не приходится! Маленькая группа людей в чужом мире, среди не очень дружественного окружения... Руководитель должен знать все! Какой у каждого нрав, какой опыт, какие таланты... какими дарами их отметила природа...»

– Закончим на этом, – сказал глава миссии. – Сегодня и завтра – дни отдыха. Никаких дел, коллеги! Спим, едим, пьем вино и гуляем на свежем воздухе. Желающие могут подготовить сообщения домой – открытым текстом, c благодарностью в адрес наших хозяев. Пусть читают. Надо же их порадовать!

* * *

«Вот завтра и наступило», – думал Эрик, заканчивая свой эскиз. Рисовал он по старинке, угольным карандашом, но были у него и кисти с красками, голографический проектор и палитра со световыми перьями, а к ней – чувствительная пленка, на которую ложился созданный в воздухе оригинал картины. Копий можно сделать много и в разных видах, на бумаге и вечном пластике, в памятном кристалле и в электронной записи, но ценится всегда оригинал – тем более что пейзажи Харшабаим-Утарту не вдохновляли еще ни единого земного художника. «Возможно, лет через двести, – размышлял Эрик, – эти наброски станут великой ценностью, одним из главных экспонатов Музея Хапторов, а иные украсят их Посольский Купол на Луне, ректорский зал Дипломатической Академии и салоны тех кораблей, что будут летать с Земли в систему Утарту... И капитан, продемонстрировав их пассажирам, с гордостью скажет: только на моем лайнере есть работы Эрика Тревельяна, живописца и поэта, консула-первопроходца, что трудился некогда в мире хапторов, наших любезных друзей! Вот они, бесценные оригиналы! А вот стихи на древнеяпонском, написанные собственной его рукой!»

И Эрик, глядя в бескрайний простор небес и вод, произнес:

Море цвета стали.

Бросил камень.

Всплеск в тишине.

Он поднял гальку – как раз с намерением бросить ее и услышать всплеск, но тут пискнул вокодер в ухе, а затем раздался голос Абалакова:

– Где тебя носит, мой юный друг?

– Изучаю окрестности, – сообщил Эрик. – В данный момент сижу у моря и рисую.

– Тебе еще контакты с местным населением поручены, – с явным упреком произнес Петрович. – А ты манкируешь!

– Контакты – уже работа, а шеф велел отдыхать.

– Работа! – фыркнул инженер. – Это смотря по тому, как этот контакт обставить и что предложить партнеру-контактеру. Готов тебе в этом посодействовать. Иди к нашему замку и жди меня у входа.

Петрович отключился.

– Чудит старик, – сказал Эрик, обращаясь к камням пристани. – Контакт – дело серьезное, очень ответственный акт, требующий высокого профессионализма. Во всяком случае, так меня учили.

Он поднялся, сунул блокнот под мышку и зашагал по дороге, устланной ровными серыми плитками. Сторожевой пост у ворот встретил его негромким шорохом – одна из антенн, прежде нацеленная на берег, повернулась, будто привязанная к человеку незримой нитью. Вероятно, у стражей было что-то вроде биолокатора для наблюдения за местностью; Шошин считал, что они отслеживают каждый шаг землян вне здания миссии. Дежурили охранники в четыре смены: двое – в фургоне у ворот, трое обходят территорию с мохнатыми куршутами, местными псами. Шихерен’баух, их капитан, днем неизменно бдил, покидая миссию лишь на закате солнца.

Начало припекать. Эрик остановился в длинной тени, которую отбрасывал катер. Суденышко напоминало о далекой родине; его плавные обводы казались такими привычными, знакомыми, матовая поверхность брони чуть холодила спину. Почти машинально он покосился на запечатанный люк; мигающий проблеск сигнала подсказывал, что с челноком все в порядке.