«Беги», — снова прозвучал в голове такой родной голос.

И Камилла бросилась в лес, наобум. В карете кто-то громко вскрикнул и умолк.

«мамочка. Папочка…»

— Держи ее! Держи девку! — услышала она сквозь хруст ломаемых веток.

— не дайте ей уйти!

Лишившись длинной юбки, оставшись в чулках и панталонах, Камилла легко скользила среди деревьев, царапаясь, обдирая руки. Ее спасло отсутствие юбки, потому что иначе она бы уже за что-то зацепилась, и ее бы сразу схватили и убили, так же, как ее папеньку и маменьку.

И она бежала, задыхаясь, на подгибающихся ногах — но все же бежала. Скатилась в овражек, снова поднялась… откуда только силы взялись?

В голове набатом бухала одна-единственная мысль: она должна уцелеть. Должна, потому что иначе все будет зря.

Что-то громыхнуло над головой, и в считанные мгновения как будто небеса разверзлись. Полило так, что мгновенно намокли остатки одежды, под ногами захлюпала размокшая земля.

— Держи ее! — слишком близко…

неужели догнали?

Близость гибели придала сил, и теперь Камилла упорно взбиралась по склону, цепляясь за корни, за низкие ветки. она оглянулась всего лишь раз — сквозь стену дождя стал видны светящиеся кристаллы. Значит, у них есть свет — и они ее видят, и рано или поздно найдут…

— нет! — выдохнула она.

И удвоила усилия, взбираясь все выше и выше, а потом вдруг оказалась на открытой площадке. Внизу шумела река. Порывы холодного ветра вперемешку с ледяным дождем хлестали по лицу, по плечам. Камилла невольно попятилась, когда следом за ней выскочил рослый воин в черных доспехах. Ей показалось, что это верг — ведь именно верги носят что-то такое… но когда мужчина дернул из ножен меч, вспомнились слова папеньки.

«не верги».

но тогда… Люди? Люди принца?

— Иди сюда, — тяжело дыша, сказал он, — хорош бегать… набегалась уже.

— не подходи, — прохрипела Камилла, выставив вперед руки.

Все еще не верилось… он хочет ее убить? Вот она, цена пощечины принцу?

мужчина решительно шагнул вперед, сокращая расстояние.

Камилла быстро попятилась. Хлещущие струи дождя слепили, и все, что она видела — темный силуэт с зажатым в одной руке светящимся кристаллом и мечом в другой.

— нет! — жалко пискнула она, трясущейся рукой как будто отгоняя близкую смерть.

отшатнулась назад и… Вдруг поняла, что падает.

Как-то долго падает, спиной назад. А над головой — дождливая муть, не видно ни луны, ни звезд. И ледяные капли на щеках, как будто замерзающие слезы. но ведь она не плачет, нет?

от удара о воду почти дух вышибло, и потом ее закрутило, завертело в ледяном потоке, куда-то понесло… Камилла хватанула воды, умудрилась оттолкнуться ногами от чего-то твердого, всплыла… но ее снова и снова швыряло, било о камни — и в какой-то миг она просто провалилась в темноту. не тревожную. Пустую.

Аларик любил использовать магию. Правда, то сравнение, что приходило ему на ум, не было ни возвышенным, ни поэтичным — зато очень верным. маг — это все равно, что не доенная корова. Если долгое время не пользуешься собственной магией, она начинает давить изнутри, словно пузырь, наполненный ледяной водой. не больно, но постоянно о себе напоминает эта свернувшаяся в комок тьма. И лучший способ избавиться от этого постоянного ощущения холода в груди — сплести из темных нитей заклинание, разбросать его по земле, выплеснуть в плетение накопленную силу. К несчастью, ковен подобное запрещал. нельзя просто так разбрасываться собственным резервом. Ведь в любой момент любому из братьев может понадобиться помощь, когда собственного резерва мало. И тогда в игру вступит великая мощь всего ковена, где каждый его член связан со всеми, и может черпать ту силу, которая совокупно принадлежит всем… А черпать силу из тьмы было слишком опасно. Все помнили о том, что тьма — сущность разумная, и плата за помощь может оказаться непомерной.

Сегодняшний вечер обещал быть приятным. одно из охранных заклинаний, которые он установил на днях, тревожно дрожало, означая близящийся прорыв вергов. И Аларик отправился на Енме туда, где вот-вот должны были из-под земли вылезти кровожадные твари. Человеко подобные, но все же твари… Холодная тьма в груди забеспокоилась, забурлила, как будто предчувствуя скорое освобождение, и Аларик тоже потирал руки в приятном предвкушении. Скорее всего, сегодня он избавится от этого давящего ощущения в груди. Правда, расплатой будет головная боль, но ведь это — недолго. А потом с неделю он будет чувствовать себя простым человеком, а не коровой, которую забыли подоить.

Закат был великолепен, воздух — холоден и прозрачен. Из жирного чернозема ярко-зелеными коготками пробивались трава. небо сделалось полосатым: на западе — нежно-абрикосовая полоска, в зените — сине-фиолетовая дымка. А вот на востоке клубилась тьма, причем она не была просто ночной тьмой, там собиралась жутковатая черная туча.

на нее Аларик посматривал с тревогой. Енм, при всех его магических контурах, оставался глиняным големом, и любой дождь, конечно же, был ему вреден. на самом деле уже давно можно было сменить глиняного голема на каменного, но Аларик привык и, в конце концов, на глине сидеть мягче. При этом приходилось мириться с некоторыми ограничениями — Енма размоет сильным ливнем, а потом, спустя несколько часов, мягкие комья глины все равно приползут к порогу, и придется заново лепить четырехногое существо.

— Давай-ка, дружок, поторопимся, — пробормотал Аларик, посылая силовой импульс.

Спина голема заходила ходуном, Енм перешел на мелкую рысь. Съехал с дороги и потрусил по полю, оставляя в сыром черноземе цепочку овальных следов.

между тем полоса заката гасла, и мир вокруг погружался в сонные черничные сумерки. Аларику очень нравилось такое сравнение — «черничные». Это когда в кипяток бросаешь ложку тертой с сахаром черники, и вода приобретает ровно такой же цвет, как и небо сразу после заката. А дальше… За полем темнели острые верхушки елей, и дорога, которая осталась за спиной, песчаной змейкой уползала в лес.

охранное заклинание призывно подрагивало, ехать до него оставалось совсем ничего. Аларик спешился и дальше пошел пешком. он мысленно проговаривал слова заклинания, тьма растекалась по всему телу — но по большей части в руки, и пальцы вскоре начали мерзнуть так, словно был мороз. Аларик растопырил их — меж фалангами натянулись темные паутинки, магия начинала переходить в материальное состояние.

И дошел он как нельзя вовремя: именно в тот момент, когда земля в двадцати шагах от него вспучилась гигантским грибом, из-под слоя дерна пробивалось жемчужно-белое сияние. И ведь… что странно: всегда при этом тишина. Даже птицы умолкают, даже ветер затихает. И все происходит так, словно весь мир погрузили в стеклянно-прозрачную смолу. Каждое движение плавнее, медленнее, руку поднять тяжело, воздух с трудом проталкивается в легкие. но нужно успеть. Все сделать так, чтобы никто из этого гриба так и не выбрался на поверхность, потому что потом будет сложнее: верги разбегутся в разные стороны, рассыплются, словно горошины, и тогда придется накрывать заклинание каждого, а резерв не бесконечен, придется черпать из ковена, а это ещё медленнее и тяжелее…