- Сдавайтесь или мы будем стрелять!

Непослушные пальцы разжались, и бластер глухо упал на пол. Слезы застилали глаза, размывая ужасное зрелище.

Кто-то сбил меня с ног. Голову больно прижали в полу. Пол неровный, если приглядеться к нему внимательно, и кровь на нем растекается нехотя, словно по ступенькам скачет.

Руки больно заломили и надели магнитные браслеты. Они немного вибрировали. Немного. А кровь у отца красная, а я думала, он не человек. А она у него красная, густая и темная.

Рывком поставили на ноги, и колено прострелило болью. Уже не так сильно, как раньше. Но это чувство отрезвляло, заставляло думать.

- Капитан, вы слышите меня.

Меня кто-то окликнул, но я не узнала мужчину. По погонам майор. Трехдневная щетина дико смотрелась на смуглом лице, которое обрамляли седые волосы. Хотя сейчас у многих седые волосы. Это уже норма, а не изыск, как раньше.

- Капитан, вы слышите меня, - и хлесткая пощечина.

- Капитан, посмотрите мне в глаза.

Да, точно.

- Пос-с-смотри мне в глаза, - вспомнился голос лацерта, он требовал подчиниться, а я не хотела. Но это был сон. Я слышала этот голос во сне.

- Капитан Венс, вы разговаривали с пленником?

- Что? - не понимаю, почему это интересует майора.

- Пленник был на борту, вы с ним разговаривали?

- Нет, - соврала, хотя хотела сказать правду.

- За что вы убили отца?

Обернулась к тому, что когда-то было моим отцом, и не знала зачем.

- Он плохой, - прошептали губы.

Но это не мои мысли. Отец неплохой… был. Он был отвратительным человеком. Слишком жестоким.

- Понятно, - выдохнул майор и обратился к кому-то за моей спиной.

- Увидите в камеру ее. Я проверю видеозаписи, но, по-моему, тоже загипнотизирована.

- А если докажем что «да»? – спросил у него собеседник.

- Расстрел, - равнодушно ответил майор.

Я шла, как в тумане. Мозг вяло фиксировал панику на корабле. Все были подняты, как по сигналу тревоги. Все очень собраны, в полном обмундировании и с оружием.

Лифт доставил меня в тюремный блок.

В этот раз он не пустовал, как обычно. Солдаты всех мастей и чинов растерянно смотрели на меня и моих конвоиров. Я отвечала им тем же. Я не понимала, что происходит. Камера мне досталась не та, что прежде. В ней уже сидел летчик-истребитель Эванс, второй отряд. Браслеты размагнитились, и мои руки опали безвольными ветвями.

- Привет, кэп, - вяло поздоровался он со мной.

- Привет, Мак. А что происходит? – попыталась я прояснить ситуацию.

- Никто не понимает. Кого убили вы? – унылым голосом поинтересовался Мак так, словно потерял всякую надежду на будущее.

- Убила? – удивилась, не понимая, почему так быстро об этом узнали даже здесь.

- Мы все кого-то убили. Я нашего капитана и старлея, а вы?

- Отца, - призналась и потрясенно рассматривала другие камеры. Там были ребята и из третьего отряда и четвертого. Охранник, который охранял лацерта.

- Нас всех расстреляют? – спросили за спиной.

Обернулась, в удивлении глядя на парламентера, который занимался налаживанием переговоров с лацертами.

Кивнула, с трудом веря, что это не сон. Я и вправду убила отца. Я нажала на курок. И теперь нас ждет расстрел.

- Я не знал, что у лацертов есть такие способности. Столько с ними сталкивался и никогда не замечал, – вдруг услышала из противоположной камеры.

Там был один из дядиных помощников. Сердце сжалось от страха.

- Мистер Тортон, а вы кого убили?

- Простите, но я никого не убивал! – возмутился темнокожий мужчина, резко оборачиваясь ко мне лицом. - Я вообще тут по ошибке.

Вот только страх читался во взгляде мужчины, и губы очень уж кривились.

- Я просто взял скальпель. Просто. Я никого не хотел убить.

- А кто рядом стоял? – не отставала я от него.

Раз не убил, значит, дядя жив.

- Да кто вы такая, чтобы допрашивать меня?

- Говорят, он накинулся на главврача, но ваш дядя успел вовремя его остановить. Правда, он отделался царапиной. Руку задело.

Это успокаивала меня парламентер, как же ее, мисс... мисс Флетчер. Нет. Мисс Флигман. Да, вроде так.

- А вы откуда знаете?

- Это произошло после обмена пленниками. Сначала пришла новость, что на главврача вашего корабля напали, а потом меня как выключило. Очнулась, прижатая к полу, а рядом посол.

Сигнал тревоги оглушил всех.

- Ну вот и все. Убрали всех шишек и пошли в атаку, - равнодушно заметил Мак за моей спиной. Я обернулась к нему лицом. Он сидел на полу, забившись в угол. Взгляд пустой и обреченный. Он уже приготовился умереть. Нет.

Корабль ощутимо тряхнуло. Мало кто устоял на ногах. Раздавались со всех сторон выкрики о помощи, а я решила, что не собираюсь тут сидеть сиднем и ждать, когда нас накроют, как мух. Подошла к кодовому замку и стала примеривать стандартные коды. Я не знала, какой из тех, что я запомнила, подойдет, но генерация кодов происходит раз в час.

Отец не мог запоминать коды и кропотливо сохранял их в файле. И так случилось, что мне было делать нечего, а адмирал все не приходил, вот я и забралась в его компьютер. Зачем не знаю, но очень хотелось бунтарства. Я много чего нашла, но мало что поняла. А вот коды от электронных замков под «логином» адмирала даже запомнила.

Методично вводила коды, ожидая чуда. Но его не происходило. Наивно, наверное, было думать, что я сумела бы обыграть удачу. Мне не везло слишком часто, чтобы сейчас на меня пала бы милость непостоянной фортуны. Корабль еще раз ощутимо тряхнуло, и я даже услышала скрежет обшивки.

- С-с-салли, - прошелестел знакомый голос в голове.

Нет, только не опять. Должна сопротивляться!

Пытаясь не паниковать, продолжала вводить код. Цифры мелькали на экране, но индикатор не менял цвет. Когда почувствовала чужое дыхание за спиной, на рефлексах ударила в лицо, сделала подсечку и опрокинула нападающего на пол, вдавливая колено в солнечное сплетение.

- Кэп, это я!

Хриплый голос был знаком. Моргнув, узнала под собой Мака – летчика-истребителя второго отряда.

- Что ты тут делаешь? – спросила у него, оглядывая камеру.

Камера была другая, не та в которую меня посадили. В соседней вместо лацерта сидела парламентер мисс… Как же ее фамилия. Мисс Флигман, вроде бы так.

- Где лацерт? – спросила я у нее.

И тут же спохватилась. Эти камеры расположены практически в самом начале, третья или четвертая. А должна я быть в седьмой, точно.