Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Профессор Локк посмотрел на наручники и кандалы Джозефа и покачал головой.
- Нельзя держать металл рядом с ПЭТ-сканером. Он даже не должен находиться в этой комнате в таком виде. Начальник тюрьмы обещал мне полное сотрудничество.
Охранник сложил свои массивные руки на груди и неподвижно уставился прямо перед собой. Его руки были даже больше, чем у Джозефа, и все же с первого взгляда было очевидно, что Джозеф из них двоих был более опасен.
Доктор вздохнул.
- Если я накачаю его наркотиками, ты снимешь наручники?
- Да, если он будет без сознания.
- Если он будет в отключке, тест не сработает. У тебя что, нет пластиковых наручников?
Охранник кивнул.
- Есть, но не думаю, что они удержат этого монстра.
- Не называй его так. Ради всего святого.
- Но ведь это он и есть монстр, не так ли? Он гребаный монстр, психопат-убийца.
- Он болен и нуждается в моей помощи.
- Он должен быть в камере смертников.
Джо наблюдал за разговором между профессором и охранником с легким интересом. Они оба не представляли для монстра никакого интереса. Профессор Локк был слишком стар. Его мясо было несвежим и полным лекарств. Его убийство было бы милосердием, отбраковкой стада. Риск не стоил бы этого. Кроме того, ему нужен был профессор. Пока еще теплилась надежда, что его можно вылечить, он должен был сохранить жизнь профессору.
Охранник же, напротив, был молод и силен. Его жизненная сила была подобна печи, напичканной грубой силой. Запах мужчины был густым и мускусным, полным мужских феромонов. Кровь, пот, мясо и адреналин опьяняли. Но была опасность. Он был силен и агрессивен, а Джозеф был закован в цепи. Кроме того, Джозеф предпочитал женщин, хотя и не был разборчив, когда его одолевал голод. В последнее время голод не был таким сильным. Прозак, который ему давали все в больших и больших дозах, притупил его аппетит к мясу... слегка. Это сделало его голод менее острым, менее настойчивым. Это позволяло ему быть более избирательным, и прямо сейчас он не мог отвлечься от модели.
Она принесла ему свою плоть. Свой сосок. И с тех пор, как он попробовал ее, он не мог думать ни о чем другом. Она была сладкой, восхитительной и желанной, жаждущей быть поглощенной им. Даже в сильно отредактированных письмах, разрезанных на швейцарский сыр охранниками, которые подвергали цензуре все его письма, вырезая любые спорные слова, подтекст был ясен. Она хотела его. Она предлагала ему себя.
Даже несмотря на то, что она была навсегда исключена из списка посетителей и была оштрафована и заключена в тюрьму за передачу ему этого сочного кусочка себя, она все еще посылала ему фотографии. Охранники не подвергали их цензуре. Однако Джозеф подозревал, что более эротичные они оставляли себе, а те, что были чуть менее провокационными, передавали ему, хотя даже те, что он получал, были полностью обнаженными.
Она откармливала себя ради него. Ее бедра, попка, бедра и грудь стали толще и круглее. Он хотел ее так сильно, что до сих пор ощущал на языке вкус ее плоти. Он хотел трахнуть ее, пожирая прелестные груди. Он хотел заняться любовью с ее окровавленным телом, пожирая его. Он представил себе, как отрывает большие куски от ее груди, рук, бедер, задницы, вырывает бьющееся сердце и глотает его. Ощущая тепло ее плоти и ее дикий, необузданный дух, распространяющийся по нему, наполняющий его. Он хотел выразить свою любовь к ее роскошному телосложению, свое восхищение кожей, мышцами, жиром и органами, из которых она состояла, женить ее на своей собственной.
Джозеф закрыл глаза и тихо застонал от глубокого желания.
Профессор неверно истолковал его слова.
- Ты в порядке, Джозеф? Ты плохо себя чувствуешь?
- Я в порядке, профессор. Только запястья болят от наручников.
Профессор Локк в конце концов выиграл битву с офицером, и Джозефу дали успокоительное. Он наблюдал с легким интересом, как ему делают укол. Профессор подождал несколько минут, пока лекарство подействует, и попросил охранника снять наручники.
- Не похоже, что он принял успокоительное. Он выглядит так же.
Джозеф чувствовал запах страха, исходящий из пор командира. Этот человек был так переполнен адреналином, что походил на наркомана в запое. Джозеф почти не сомневался, что этот человек при малейшей провокации прикажет полицейским расстрелять его.
- Я дам ему более сильную дозу.
Профессор встретился глазами с Джозефом. Он не произнес ни слова. Выражение его лица ничуть не изменилось. И все же Джозеф знал, чего хочет от него профессор. На этот раз, когда ему сделали укол, глаза Джозефа опустились, а тело обмякло.
- Все. Теперь доволен? Мы можем снять с него эти кандалы прямо сейчас?
- Конечно, но сначала я вызову сюда еще несколько охранников. На тот случай, если он решит сбежать.
Джозеф не понимал, почему доктор не дал ему настоящее успокоительное. Он подозревал, что, как и сказал доктор, настоящее снотворное испортило бы результаты анализов. И тесты были единственным, что имело значение для профессора. Это навело Джозефа на мысль. Он позволил своим глазам опуститься еще ниже, пока они не превратились в щелочки, а затем начал пускать слюни для дополнительного эффекта.
- Теперь он не выглядит таким опасным, правда? - сказал большой командир.
Теперь в комнате было еще четверо охранников, офицеров в спецодежде – тюремная версия спецназа. Казалось, они рвутся в бой, как бойцовые собаки, дергающие за поводки. Джозеф знал, что не сможет их взять. Эти ребята были обучены быть быстрыми и эффективными. Когда Джозеф убивал, это были грязные, неряшливые преступления на почве страсти. У него не будет ни единого шанса против них. И все же он продолжал свое представление. Может быть, сегодня это ему и не поможет, но Джозеф понял, что, позволив им думать, что он беспомощен, он получит элемент неожиданности, а это, возможно, все, что ему нужно.
Джозеф спотыкался, пока его вели к ПЭТ-сканеру и укладывали на спину. Ему дали подушку и одеяло, а затем на глаза надели что-то похожее на очки виртуальной реальности.
- Я собираюсь показать тебе несколько фотографий, - объяснил профессор. - Я не хочу, чтобы ты что-то говорил. Я просто хочу, чтобы ты посмотрел на каждую фотографию, пока я буду сканировать твой мозг. Ты меня понимаешь?
