Ванзаров приехал на обычном извозчике, дал мелочь и спрыгнул легким, тигриным скоком. Он был все так же элегантен, от заколки для галстука до ботинок.

– В чем причина такого нетерпения, господин Каренин? – спросил он, приветственно приподняв шляпу.

Вопрос Сержу показался трудным. Начало явно не задалось.

– Прислуги в доме нет, все на даче в Петергофе с моим сыном, только что швейцар остался, – начал он и понял, что слишком торопится, слишком много говорит ненужного, а Ванзаров смотрит на него без всякого выражения, словно ждет, когда он выдохнется или сделает глупость. Неприятное и тревожное чувство.

– Благодарю, что не заставили рвать звонок, – только и ответил Ванзаров.

– Вот сегодня на вокзал приехал, прямо с дачи жену встречать, только вот с вокзала приехали…

Серж болтал еще что-то, и от этого ему становилось нестерпимо стыдно. Он видел, что ведет себя как нашкодивший гимназист, который перед учителем выгораживает проступок, сбиваясь на глупые объяснения. Такой растерянности он давненько не испытывал.

– Я уже понял, что вас не было дома, – сказал Ванзаров. – Так значит, говорите, прямиком с дачи на вокзал?

– Именно так, – согласился Серж. – Но только, видите ли, в чем дело…

– На вокзал вас жена телеграммой вызвала.

– Телеграммой, да… Но откуда вы знаете?

– Подслушал на перроне, – сказал Ванзаров, улыбнувшись чистой и невинной улыбкой. – Надеюсь, не в обиде?

– Нет, нисколько… Видите ли, я прежде должен кое-что пояснить…

– Может быть, пройдем в дом, и вы покажете мне, что случилось?

Серж заторопился, резко отворил дверь и сам же в нее вошел первым. С каждым шагом, приближавшим его к тому месту, он все менее владел собой. Как ни пытался держать себя в руках, выходило плохо. Ему все казалось, что Ванзаров его уже в чем-то подозревает и, чего доброго, – обвиняет. Ванзаров же шел по мраморной лестнице, заложив одну руку в карман брюк, вертя головой и, кажется, с интересом изучая дубовый потолок и массивные подсвечники по стенам.

Каренин почувствовал, как ладонь его вспотела, когда он взялся за дверную ручку кабинета, быстро дернул на себя, пропуская гостя, и постарался незаметно отереть о брючину.

Ванзаров встал посреди кабинета, разглядывая стену.

– Это и есть ваше чрезвычайное обстоятельство? – указал он на широкое пятно, вылезшее на обоях.

Серж поначалу не понял, о чем его спрашивают, но, увидев, что пропало, не сдержался и застонал.

– Еще и это! Да что же такое!

– Ценная картина? Рубенс? Рембрандт? Айвазовский?

– Простите, столько всего сразу… Немыслимо… Картина? Нет, картина ценная для меня. Это портрет моей матери в молодости. Писана в начале семидесятых годов тогда известным художником, а ныне почти забытым. Не в этом дело…

– Ваша матушка умерла примерно лет двадцать назад.

– Ох, полиция, уже успели о моей семье справки навести! – Отчего-то Сержу стало и противно, и мерзко, что посторонний человек взял и влез в то, что составляло и его боль, и его тайну.

Ванзаров повернулся, имея вид чрезвычайно серьезный.

– Уверяю вас, господин Каренин, что у меня не было ни времени, ни желания совать нос в ваши дела.

Сержу показалось, что прочли его мысли, словно раздели донага.

– Как это возможно? – только спросил он.

– Только наблюдения и выводы. Портрет написан лет двадцать пять назад. Вам около тридцати. Кольцо, которое вы, а не она подарили вашей жене, было подарено лет восемь-десять назад, когда вы вступили в брак. Значит, вашей матушки к тому времени уже не было в живых как минимум лет десять. Чтобы юноша сделал девушке такой подарок, он должен был вырасти без матери, но помнить ее, – то есть вы потеряли мать в возрасте семи-восьми лет. Получаем, что умерла она примерно двадцать лет назад.

– Извините, – сказал Серж, убедившись, что болтали о новом таланте сыска не напрасно. Господин этот как в воду глядит.

– Думаю, что смогу ее найти, – сказал Ванзаров. – Во всяком случае, раму от нее.

– Для меня это не так важно…

– Ну, отчего же, раз приехал. Вон, уголок торчит. Позвольте извлечь… – Не дождавшись разрешения, Ванзаров подошел к канапе, на котором хозяин кабинета частенько полеживал с сигарой, и вынул из-за спинки золоченую раму. – Что и следовало ожидать…

Посередине пустой рамы свисала веревка, на которой картина когда-то держалась на стене. От самого полотна остались пустое место и неровные обрывки. Ванзаров рассматривал их, чуть прищурившись, отчего кончики усов его настороженно приподнялись.

– Прошу вас, это не имеет значения, – попытался отвлечь его Серж.

– У вас украли более ценную картину?

Серж приоткрыл дверь в спальню и щелкнул электрическим выключателем.

– Загляните сюда…

Ванзаров повел носом не хуже гончей, бережно вернул раму туда, где она стояла, и зашел в проем. Пробыл он в спальне немного дольше, чем рассчитывал Серж. Когда же вернулся, затворив за собой дверь, по лицу его невозможно было понять, о чем он думает.

– Лучше бы у вас украли все картины, – только сказал он.

– Что мне делать? – от бессилия спросил Серж.

– Где ваша жена?

– Она еще не знает, я попросил ее не выходить из будуара. Из него можно попасть в спальню. Дверь ее закрыл на ключ… Это чудовищно, я просто не знаю…

– Возможно, – оборвал его Ванзаров. – Что там трогали?

– Даже близко не подходил. Только по стенке до той двери добежал…

– Как сюртук с тела оказался у вас на рабочем столе?

Серж машинально оглянулся. Действительно, забыл, что бросил сюртук на стол.

– Я ничего не трогал, – повторил он. – Когда вошел сюда, сюртук висел на спинке кресла. Я его снял, не понимая, откуда он взялся, и с ним вошел в спальню. Потом вернулся и, кажется, бросил на стол. Уже не помня себя.

– Однако вы хорошо и четко все помните. Даже то, что «не помнили себя».

– О чем вы? – насторожился Серж.

Ванзаров дружелюбно улыбнулся, что в подобной ситуации выглядело не столько странно, сколько раздражающе тревожно.

– Кто та девушка, что лежит рядом с вашим супружеским ложем?

– Я понятия не имею! – сказал Каренин, приложив руку к сердцу.

– Не знакомы?

– Никаким образом!

– Никогда ее не видели?

– Повторяю, господин Ванзаров, я малейшего понятия не имею, кто…

– Это я уже слышал. Пожилого господина не менее шестидесяти лет, что привалился к ней ничком, опознать можете?