себя. В ее присутствии снежный ком будто бы теплел. Всем нужна временами отдушина, королю – так особенно! А эта девочка была так забавна, так ершиста, так своевольна, она развлекала его. А потом полюбила, и тогда снег начал подтаивать, приятно щекоча изнутри…

Он даже сводил забавную пряху в свой родовой сид. И вот там вдруг представил, что и вправду оказался в ее глупом человеческом сне. Буквально на минуточку представил! Однако минуточка почему-то запомнилась.

Король Кэйворрейн был уверен, что знает о любви все. Да и сам познал любовь, как же без этого! Его жена… Королева Мэб. Проклинаемая сейчас, когда-то она вызывала у него восхищение, благоговение. О, как же сладостно было расплетать ее косы… осыпать ложе их страсти яблоневыми лепестками… И каким же бездумным, очарованным идиотом он был тогда! И как ему это нравилось! Впору плеваться от себя тогдашнего.

А потом в его судьбе появилась рыжеволосая тюремщица, художница Беата, совершенно не похожая на Мэб, и будущий король позволил себе немножечко в нее влюбиться. Даже слегка пострадать! Поверьте, очень приятно – страдать от придуманной себе любви, когда ты смертельно устал от одиночества, беспросветной тоски и горьких дум! И когда со смертью Мэб стены тюрьмы рухнули… Да, он предложил Беате стать его королевой. Может быть, потому, что точно знал: она не согласится.

Все остальные женщины лорда Кэйворрейна не оставили от себя никакого следа. Ни к чему не обязывающие романы с высшими леди, игры с представительницами низших, редкие забавы с человечками… Скучно!

С Эллой он не заскучал ни разу.

И нет, вовсе не это стало причиной его выбора.

Его пряха, искрившая даром едва ли не ярче, чем многие волшебные леди, подходила на роль королевы, как никто другой. К тому же, что весьма ценно, не мечтала о троне и статусе. Ну а то, что она его любит и хороша собой, – приятное дополнение, не более.

Кэйр был абсолютно уверен в этом.

Но так хотелось прижать ее к себе, раздеть, овладеть, присвоить окончательно… Жаль, что нельзя! И просто невозможно отделаться от ярких воспоминаний о ее губах, о полуприкрытых глазах, о том, как подставляла ему шею, как…

В общем, три дня до свадьбы станут воистину сложными! Да что там, уже стали! Вот прямо сейчас хочется очутиться около нее, и это желание… уже довольно навязчиво.

– …одобрите, ваше величество, и тогда я… – лепетал распорядитель, и король наконец обратил на него внимание.

– Что одобрю? – переспросил он. – Впрочем, с этим обратитесь к Айкену Драму.

– Но… – Багровые глаза распорядителя округлились, сползли к переносице и тут же метнулись к вискам. Это выглядело так забавно, что Кэйворрейн едва не фыркнул. А ошеломленный фейри часто-часто заморгал.

– К управляющему! – строго повторил король. – Это на его усмотрение. Мне некогда заниматься подобными пустяками.

И тут он отчетливо понял, что сказал правду, сам того не особо желая. Правда вышла из него сама. Ему действительно некогда. Ему нужно срочно бежать к невесте! Прямо сейчас!

Что-то не так…

Не желание его гонит!

Необходимость!

Король уже поднял руку, решив переместиться к Элле мгновенно, оставив раздумья о странных эмоциях на потом, когда прямо перед ним вспыхнула яркая изумрудная точка.

Прыгнула из стороны в сторону и начала разрастаться в овальное окно.

Оберон, чтоб его фоморы задрали! Как же не вовремя!

Именно такой была первая мысль Неблагого короля. А следующую он додумать не успел – о том, что Благой король никогда не позволил бы себе подобного, не случись что-то из ряда вон выходящее.

– Приветствую Зиму и Мрак, – скороговоркой произнес Оберон.

В окне появилась только его голова. Нахмуренные брови, нескрываемое беспокойство в глазах того же изумрудного цвета… Кэйр машинально отметил, что такого выражения лица он у коллеги еще не видел.

– Приветствую Лето и Св…

– Ваша невеста, лорд Кэйворрейн! – Оберон, отринув этикет, перебил дежурную фразу ответного приветствия. – Торопитесь!

После этих слов жажда немедленно оказаться около Эллы усилилась острой тревогой, почти звериным чувством смертельной опасности.

Кэйр на секунду прикрыл глаза, пытаясь сориентироваться, нащупывая нить…

И выдохнул:

– Разделенный Ясень!

– Изначальный Ясень! – одновременно с ним сказал Оберон. – Быстр…

Последнего слова Неблагой король уже не услышал.

* * *

Много позже, обдумывая произошедшее, лорд Кэйворрейн осознал, что к легендарному Древу его привела не только магия. Больше того: если бы он использовал одну магию – опоздал бы.

А так, руководствуясь неким неведомым ему самому чувством, он оказался около Ясеня несколько секунд спустя, чему мельком крайне удивился.

Девушка, привязанная к стволу – вровень по линии раздела живого и мертвого, – была погружена в Древо почти на треть. Ее лицо полностью закрывали цветы, распустившиеся на черных стеблях-оковах. Лепестки практически закрыли и волосы, уже вросшие в кору, – невозможно определить цвет! Но Кэйр узнал невесту сразу.

Первая его реакция была совершенно человеческой: рванулся к Ясеню, схватил Эллу за плечи, дернул на себя…

Не вышло. Только зашумела, как под сильным ветром, крона, ливнем обрушились сверху листья – справа зеленые, слева черные, скрученные, изъеденные. Листья на вид, а на самом деле – словно осколки камней, тяжелые, острые.

Один, черный, удачно срезал кожу на виске короля, но тот лишь мотнул головой и замер, лихорадочно соображая, что делать.

Кровь горячей струйкой потекла по щеке, и Кэйр стер ее, оторвав от Эллы одну руку. Приложил испачканную ладонь к стволу и воззвал:

– Великое Древо! Отдай мою женщину! Отпусти!

Листья замерли в воздухе, а в ушах короля прошелестел едва слышный голос, больше похожий на шум ветра:

– Же-ертва… Мое!

– Пробудись! – заорал дивный. – Пробудись!!!

– Я пробужден… – с отчетливой насмешкой откликнулся голос. – Не кричи, фейри. Ко мне уже воззвали.

– Прости, Великий Ясень!

Не отпуская плечо Эллы – то, что с мертвой стороны, – Кэйворрейн склонил голову и четко, негромко произнес:

– Прошу тебя, взываю к тебе: отпусти мою женщину.

– Она не твоя… – заметил Ясень.

В метре над головой пряхи открылись в стволе два провала: один искрился коричневатыми огоньками, второй был полон непроглядной тьмы. Провалы прикрылись корой и разверзлись снова – будто глаза моргнули. Но король, продолжавший стоять с опущенной головой, не видел этого.

– Не твоя, – с ехидцей повторило дерево. – И отдана мне во благо, без просьб и условий.

– Она моя невеста, – возразил Кэйр. – Будущая королева! Ты не можешь!..

– Я могу… – прошелестело в ушах. – Могу-у-у… Короле-ева?

Крона вдруг затихла.

– Ты – король? – спросил Ясень. – Какой стороны?

– Мрак и Зима.

– Неблаго-ой… Что дашь за свою невесту?

– А что ты хочешь?

– Жизни, – со смешком сообщили ему. – Чего же еще, Неблагой король?

– Я не могу отдать