Филидэль приблизился, с грустью глядя на меня, и легонько толкнул к дереву. С земли поднимались лианы, но уже не такие тонкие, как на траве, а гораздо более широкие и прочные. Как веревки. Они мгновенно стянули мои лодыжки, связали запястье и обвили талию, привязывая к ясеню. А на побегах распускались цветы… Вот этот диссонанс вверг меня в истерический ужас.

Я забилась в объятиях растений, стремительно расползавшихся по моей одежде.

– Зачем, Филидэль, зачем?!

Он словно не слышал меня. Достал из воздуха древний даже на вид ларец. Совершенно без украшений, даже какой-нибудь кустарной работы, – но тем не менее он был притягателен. На крышке полыхнула печать, и я прищурилась, пытаясь понять, почему она мне так знакома. Но тут же опомнилась – не до того! – и со всей силы дернула ногой, разрывая вьюнки. Удалось!

– Экая ты беспокойная, – погрозил мне пальцем Филидэль, которого, видимо, совсем не беспокоило, что я уже освободила ноги.

Это он еще не знает, НАСКОЛЬКО я беспокойная.

Мозг работал так, как никогда в жизни. Что я могу сделать? Что?! Я человек, но я пряха. Волшебная пряха! Я владею магией, пусть и на дилетантском уровне. Я могу работать с камнем и с водой! Я сотворила платье из сумрака!

Зажмурившись, я представила Кэйра, пытаясь за страхом нащупать в душе искры любви к нему, и вообразила, как лианы превращаются в тонюсенькую ткань, которую я могу порвать одним движением. Они истончаются, обретают пористую структуру – и лишь одно движение, один сильный рывок отделяет меня от свободы…

Но перед тем, как освобождаться, надо подумать, чем занять своего похитителя.

Тенетник! То, от чего эта же сволочь меня спасала! Паучки, мои милые паучки, где вы? Тут же лес, такой прекрасный лес, и наверняка вы сидите буквально на каждой ветке. Мне очень-очень нужно ваше кружево!

– Наивная Элла…

Насмешливый голос Благого разрушил магию, и, приоткрыв глаза я увидела, что он с очевидным удовольствием лицезрит, как серебристые нити летят по воздуху… и вспыхивают на защитной сфере вокруг фигуры Филидэля. Да фоморы его забери!!!

А посол расхохотался, щелкнул пальцами – и сфера пропала. А он подставил ладонь очередной кружевной нити.

– Детка, ты, конечно, умница, но не учла того, что тогда твой страх перед паутиной приманил низшего фейри, вечно голодную нечисть, который едва не обеспечил твой безвременный переход в другой мир. А без него твое творение – это лишь прекрасные кружева, не более.

– Но ты же меня спас тогда! Зачем?!

– Это же элементарно. Я не хотел, чтобы ты умерла. Но сейчас… Видишь ли, все изменилось. И теперь ты должна, прямо-таки обязана умереть, мой прелестный цветочек. А причина в том, что король собрался жениться, Элла. На тебе. Он решил превратить пряху – в фейри. Мало того – в королеву.

– Это до такой степени невыгодно Благому престолу?! Оберон против?!

– А кто вообще говорил про Оберона? Поверь, милая девочка, правитель Летней стороны тоже будет очень расстроен твоей смертью. Надеюсь, это тебя слегка утешит. Возможно, они с Кэйром даже объединятся и устроят тебе прекрасные поминки. Жаль, что без тела, жаль…

– Ты больной ублюдок! – заорала я, изо всех сил вырываясь и с торжеством ощущая, как хватка растений становится все слабее. – Мерзкая сволочь, которая втерлась мне в доверие! Предатель! Ты же говорил, что я в безопасности и что ты вернешь меня во дворец!

– Я лгал, – совершенно спокойно ответил Благой, открывая ларец и извлекая из него такой же старый кинжал. – Не бойся, клинок для меня. Твоя смерть будет прекрасной и тихой, обещаю. Но сначала…

Он подошел и дунул на свою раскрытую ладонь. Горсть зеленого порошка вспорхнула с нее облаком мельчайших сверкающих частиц – и это облако ринулось ко мне. Не вдохнуть его не получилось. Порошок проник в легкие, рассыпался по коже и словно впитывался в нее… и я ощутила, что все в этом мире стало неважным.

Лианы снова ползут по коже? Главное, что сквозь ветви Ясеня пробивается свет и можно до бесконечности им любоваться. Можно смотреть, как качаются головки синих колокольчиков на недалеком пригорке, куда уходит аллея… Можно просто остановиться в этом моменте. Все важное – здесь и сейчас.

Отстраненно я наблюдала, как нож полоснул по ладони Благого, и на землю закапала бруснично-красная кровь. Она впитывалась в траву, словно вода в губку, а Филидэль шагнул вперед и распластал окровавленные пальцы по серебристой коре ясеня.

– Великое Древо, взываю к тебе! Прими жертву во благо твое! Ничего не прошу для себя, о Изначальный Ясень, но пусть эта жизнь хоть каплей поможет тебе. Ты, свидетель перемирия двух народов, пострадавший от его нарушения, заклинаю об одном: подари принятой жертве легкую смерть и удачу в следующей жизни!

«Он позаботился обо мне, как же это прекрасно…» – пронеслось в голове, и я ощутила благодарность. А потом еще и гордость.

Да, о да! Я, жалкое смертное существо, подарю Великому Ясеню каплю жизни, и это так важно, так чудесно, так благородно…

Филидэль оторвал ладонь от ствола и улыбнулся мне. Это была нежная, искренняя улыбка. Я попыталась ответить тем же, но едва смогла дернуть уголком рта. Распустившиеся цветы ласково накрыли мои губы, глаза, а поверх шелковистых лепестков поползла серебряная кора, погружая мир в сумрак – для меня.

Медленно и неотвратимо меня затягивало внутрь Ясеня, а потом я услышала стон блаженства. Кажется, свой собственный стон, потому что мне было так хорошо… так правильно…

Вот только в ложбинке меж грудей, к тому месту, которого привычно касалась подвеска-четырехлистник на тоненькой серебряной цепочке, вдруг словно поднесли горящую свечку. А потом резким движением потушили об кожу. Ожог был настолько сильным, что я заорала бы в голос… если б могла.

* * *

Король Неблагого Двора чувствовал себя странно.

Он слушал доклад распорядителя грядущей свадьбы, лениво грыз печенье, сожалея, что пропустил за делами обед, и, в общем-то ни о чем не думал. По крайней мере, ему хотелось думать, что он ни о чем не думает! Правда, перед глазами стоял и отказывался уходить образ тринадцатой пряхи, выгнувшейся на его коленях, – но это совершенно естественно, не так ли? Ведь с момента ее появления во дворце лорд Кэйворрейн ни разу не был с женщиной. И вовсе не Элла тому виной, нет-нет! Дела закрутили… Сложные, неотложные, нескончаемые дела и проблемы, растущие, словно ком снега, катящийся по склону северной горы. А Элла… Ну что Элла!

Просто с ней он почему-то мог чуть-чуть расслабиться, отпустить