— Еще раз, Кира, где моя спальня?

— Там, — указывает взрослый ребенок, и я ловлю на ней задумчивый взгляд бабушки.

— Там? — как-то красноречиво спрашивает она.

— Ага, — не моргнув глазом, кивает внучка, и они как-то странно смотрят друг на друга.

— Ну… Там, значит, там, — наконец, говорит Пинки, и на лице Киры появляется широкая улыбка.

Хм, странное у этих двоих поведение. Но размышлять сил почти не остается, хочется поскорее лечь, поэтому, попрощавшись, бреду в указанную комнату.

Здесь тоже ничего лишнего — ни украшений, ни даже фотографии на прикроватной тумбочке. Аскетично, но все еще светло и чисто — а для меня это синоним уюта.

Странно, но я не нахожу своих вещей. Может, Кристофер не подумал занести их ко мне в спальню? Или просто забыл… Ладно, разберусь с этим завтра, сейчас так хочется спать…

Ныряю под одеяло, вдыхаю аромат стирального порошка — и тут же, укутанная в тепло и сытость, проваливаюсь в сон.

Когда ты живешь не в отдельной комнате, а всего-то за хлипким шкафом, и к твоему отцу среди ночи могут в любой момент нагрянуть друзья-собутыльники, твой сон становится на редкость чутким. И потому, когда я слышу звук приоткрывающейся двери, то уже выныриваю из сна, и совсем прихожу в сознание под тихие, крадущиеся шаги…

Резко распахиваю глаза, различая в темноте высокий мужской силуэт, и буквально подскакиваю в кровати.

— Твою ж! — ошеломленно давит силуэт голосом Кристофера, и в следующий момент у кровати зажигается ночник, — признаюсь, ты меня напугала, Динозаврик!

Очумело разглядываю только что вернувшего мужчину, и отмечаю, что он все еще в свадебном костюме. Взгляд на часы — два ночи.

Где он был все это время?

Горло царапает желание спросить, но усилием воли подавляю неуемное любопытство.

— Что вы тут делаете?! — а вот на возмущение имею право в полном объеме.

— Живу, вообще-то, — уже приходит в себя Кристофер, и невозмутимо расстегивает пиджак, — а вот твоя кандидатура в моей постели…

— Вашей?!

Мы несколько секунд смотрим друг на друга в полумраке комнаты. Я — в шоке, а Кристофер внимательно прищурившись.

— Мне сказали, что это моя спальня, — в растерянно рушу тишину между нами, и Кристофер задумчиво присаживается на край кровати.

— Кто сказал, Элли?

— Ваша дочка, — спотыкаюсь на секунду, почему-то думая, не сдаю ли я ребенка, — а Пинки подтвердила!

— Подтвердила, значит… — Кристофер ослабляет галстук, а затем снимает, и откидывает в сторону, — что ж, Элли, тебя жестоко обманули. Это моя спальня, твоя — дальше по коридору.

Теперь понятно, что за переглядки были у двух родственниц перед сном. Вот ведь!

Я молчу, размышляя о том, как сейчас выгляжу в свадебном платье, и в его постели. Боже, не дай ему подумать…

— Но если ты считаешь, что супружеский долг важнее…

— Нет!

Я тяну одеяло на самое горло, и даже немного отползаю. Кристофер смотрит с недоумением, и легким движением руки лохматит волосы.

— Элли, успокойся. Что с тобой? Я ведь просто пошутил.

Да, точно. Шутка, не более, а моя реакция выглядит просто дикой. Но не рассказывать же, сколько раз я увиливала от попыток изнасилования, и потому сейчас трясусь как осиновый лист.

— Извините. Я сейчас уйду к себе, правда. Не знаю, с чего Кира так сказала…

— Брось, Динозаврик. Ты просто приглянулась моим, вот они и подкинули тебя в логово зверю, — он тихонько смеется, и расстегивает первые три пуговицы рубашки.

Приглянулась? С трудом верится, потому что, если Пинки сразу обозначила, что на моей стороне, то поведение Киры таким однозначным не было. Но, может, Кристоферу виднее?

— Я пойду, — невесть зачем повторяю я, и не двигаюсь с места.

Я все еще в платье, но почему-то не решаюсь просто отодвинуть одеяло, и встать с кровати. Как-то… Неловко, тем более под прожигающим взглядом Кристофера.

— Уйдешь, и даже не спросишь, где я был в ночь нашей свадьбы? Кажется, я удачно женился.

— Не удачно, потому что будь наш брак настоящим, я бы из вас всю душу вытрясла, — ляпаю вслух, и тут же зажимаю рот ладошкой.

Как это так мысли из меня выпрыгивают сразу вслух?! Ну и стыдобища.

А Кристофер уже смеется, и я наблюдаю за белыми ровными зубами и лучиками у глаз. Ему идет смех и улыбка. Тогда он сразу как-то моложе и менее серьезный…

— Элли, ты можешь спрашивать меня о чем угодно. Тем более я отсутствовал по нашему общему делу.

— Черный Эд? — я моментально подбираюсь, и даже пододвигаюсь к Эрону ближе.

— Майлгис звонил. Фото Эдди расклеены по всему городу, но результата это приносит мало. На наше счастье, один из продавцов после его ухода заметил сходство с портретом… Вызвал полицию, они просмотрели камеры. Без сомнения, это он, Элли.

Я молчу, потому что все еще не знаю, насколько это серьезно. Я не видела Черного Эда, не слышала подробности о его преступлениях, не чувствую опасности рядом с всегда уверенным Кристофером. Ну гулял преступник по магазину, что с того? Это вполне ожидаемо, ведь ему нужно что-то есть, и…

— Это был магазин, в котором я брал тебе платье, Элли.

Тугой комок, что вмиг разрастается в груди, заставляет меня сжимать руки под одеялом на легчайшем подоле.

— Он близко, и идет по следу. Ни на секунду не выпускает нас из виду, и потому мы должны быть очень осторожны, — мягко, но убедительно говорит Кристофер, — постарайся понять, опасность реальна, и она ближе, чем ты можешь себе представить.

Я молчу, дрожа в теплой комнате, под плотным одеялом. Впервые чувствую страх перед сумасшедшим убийцей, которому по какой-то неведомой причине приглянулась именно я.

— Поверь мне, я знаю, о чем говорю, — тихо заканчивает Кристофер, а затем тянет руку, пытаясь обнять мои дергающиеся плечи.

Элли

Когда при поступлении в школу нам рассказывали, что уроков будет много, я и не думала, что настолько.

То есть, конечно, я представляла себе, что это будет далеко не школьный уровень, но реальное положение дел оказалось гораздо хуже. С самого утра у нас стоят пары, и длятся до шести вечера. Два перерыва по часу — на обед и еще один прием пищи. Между парами буквально 10 минут, которых едва хватает перейти от одного кабинета к другому, и снова усесться за парту.

И в таком темпе мы должны были учиться шесть дней в неделю, а в воскресенье полагалось самим изучать заданный материал.

Я совру, если скажу, что мне легко все это давалось. Буквально за первую неделю со всех студентов слетел весь задор, и коридоры наполнились угрюмо спешащими молодыми людьми, среди которых потерялась и я.