— Ну, хорошо. Представь себе женщин, изголодавшихся по мужскому вниманию. И вот я шучу, веселю, заставляю их посмеяться… Немного времени, и между нами никакого отчуждения! Они мне сами все выболтают.

— Только будь осторожнее.

— Можешь быть спокоен. У меня нет никакого желания привязываться к женщине. Я, конечно, не прочь пофлиртовать, но на большее они пусть не рассчитывают.

На мгновение перед Гэленом вспыхнул уже знакомый образ — рыжеватые волосы, нежно-кремовое платье, глаза цвета серебряной мглы, влажный изгиб рта.

— Я знаю кое-кого, кто привлекает твое внимание, — продолжал Логан, — и не подумай, что говорю это тебе в упрек. Она действительно очень хороша.

— А ты не находишь более чем странным, что она не может применять свои столь мощные магические силы?

— Хм! А скажи-ка мне, давно ли ты в последний раз позволял себе увлечься женщиной?

— А какое тебе дело до этого?

— Просто за все то время, которое я тебя знаю, мне ни разу не приходилось видеть тебя с подругой.

— Думаешь, от недостатка желания? Ошибаешься, мой друг, на то есть совсем другие причины.

— Начинаю догадываться, что эти причины связаны с твоими внутренними свойствами.

Гэлен, прекрасно знавший Логана, понимал, что тот ни за что не отстанет от него, пока не удовлетворит своего любопытства, поэтому ответил с большой неохотой:

— Я проникаю в чужие мысли одним прикосновением…

— …и поэтому не хочешь ни к кому прикасаться, — закончил за него Логан.

— Да, именно поэтому.

— Прости, Гэлен, но здесь я ничем не могу тебе помочь.

Последние слова друга Гэлен пропустил мимо ушей: меньше всего он нуждался в чьей-нибудь жалости. Кое-как он приспособился к этому, навеки определив для себя, что навсегда останется одиноким. Но постепенно жить становилось все труднее, особенно если рядом находились другие Воители, нашедшие себе любимых женщин. А ему было предначертано судьбой лишь наблюдать, как другие находят любовь и становятся счастливыми, обретают покой, и осознание этого пожирало душу Гэлена изнутри все сильнее и сильнее.

— Может быть, найдется какой-нибудь выход, — продолжил Логан.

— Я пытался, Логан. Пытался на протяжении двухсот пятидесяти лет найти любые средства, способные лишить меня этой способности! Думаешь, я смогу протянуть руку к наивной девушке или даже поцеловать ее, чтобы не проникнуть в чужой разум? Полагаешь, мне нравится видеть печаль и страдание, злобу и презрение? Или ты считаешь, что я получаю удовольствие от ощущения чужих страхов или горьких раскаяний?

— Думаю, что нет.

Гэлен отвернулся от друга, не давая своим чувствам выплеснуться наружу. В этом не было никакой вины Логана, наоборот, тот пытался хоть как-то помочь, хотя и безуспешно.

— Гэлен…

Он предостерегающе поднял руку, не давая продолжить.

— Я единственный в ответе за свою судьбу.

«Как и в ответе за то, — добавил про себя Гэлен, — что не могу прижать к себе женщину, всколыхнувшую кровь, и, целуя, ласкать ее тело, изучая каждый изгиб, гладить рыжие пряди и наматывать их на пальцы…»

Он отошел от Логана раньше, чем тот смог сказать что-то еще. Сейчас Гэлену требовалось только время — время и больше ничего — для подробного исследования поселка. И еще для того, чтобы успокоиться.

Наблюдая издали за Гэленом, Риган убедилась, что он сильно расстроен. Закаменевшие плечи и рассерженное лицо говорили сами за себя. Похоже, между ним и Логаном, взгляд которого выражал глубокое сожаление, состоялся серьезный разговор. Проницательность любопытной Риган не знала границ, и она искренне огорчалась, что не может ничем помочь сокрушенному Гэлену, казавшемуся ей таким сдержанным.

Он снился ей почти всю ночь. И в первую очередь его темно-синие глаза, длинные светлые волосы и прекрасное мускулистое тело. Риган и не подозревала, что мужчина может быть таким желанным и соблазнительным. Конечно, ей не раз доводилось видеть мужчин — а впрочем, и женщин тоже, — уходящих из поселка к замку Макинтош, но всем этим молодым людям было очень далеко до сурового совершенства Гэлена.

Вместо обычной утренней уборки Риган решила пройтись вслед за ним, но через несколько шагов наткнулась на перегородившую дорогу Мейри.

— Хм! Куда-то уходишь?

Риган не считала себя дурой. Старейшина превосходно знала, куда она направляется. Вот только надсмотрщика ей не хватает!

— Просто решила прогуляться…

— Видела я, с кем ты решила прогуляться! Ты же за ним подсматривала!

— За кем?

Мейри нахмурила брови — получилась ровная черточка.

— Хватит играть со мной. Ты знаешь, что я говорю о Гэлене.

— А кто такой Гэлен, в конце концов? — взорвалась Риган. — Посторонний мужчина. Мужчина, которого мы не хотели сначала впускать в поселок. А теперь, мне кажется, ты совсем не против, чтобы женщины, еще способные иметь детей, почаще попадались ему на глаза.

— Ты права, мне бы хотелось, чтобы в поселке детей было больше. Но только без твоего в том участия.

— А я-то здесь при чем? — оглянулась на старейшину Риган.

Громко вздохнув, Мейри приблизилась к ней почти вплотную.

— Послушай, я не твоя родная мать. Но желаю тебе лишь самого лучшего, как любая мать для своего ребенка. И этим все сказано.

— Конечно, — коротко ответила Риган и пошла к своему дому. Она прочитала в глазах Мейри правду. Но эта правда не была полной, старейшина что-то недоговаривала. — Извини, но мне нужно заняться уходом за зеленью.

Закрыв за собой дверь, Риган прислонилась к ней спиной. Боль в груди была столь глубокой и жгучей, что она не могла дышать. Что же все-таки скрывает от нее Мейри?

Они всегда были близки друг к другу, делясь самым сокровенным. По крайней мере так считала Риган. Как же она могла так ошибаться?

Негромко всхлипнув, она закрыла лицо ладонями и дала волю слезам. Какое-то время ее тело сотрясалось от рыданий, казалось, ее душа лишается сил с каждой слезинкой. Наконец она вытерла лицо тыльной стороной ладони и шмыгнула носом. Немного успокоившись, Риган постаралась припомнить любую мелочь, любой самый незначительный отрывок жизни, предшествующей ее пробуждению после лихорадки. Тщетно. Словно стена разделила ее память, стена, которую не удавалось ни разбить, ни обойти, ни пройти насквозь.

В ее голове зрел первоначальный план, однако мысли сами по себе опять переключились на голубые глаза и чувственную улыбку, из-за которых ее сердце трепетало в груди.

Риган вздохнула — глубоко и прерывисто. Она поступила неправильно, показав Мейри свои расстроенные чувства. Старейшина лишь задавала вопросы, а Риган, в свою очередь, не хотела ни лгать, ни говорить правду и при первой возможности прервала разговор. В ее ночном сне присутствовал не только Гэлен — ей привиделись какие-то замки, люди и места, поражавшие своим очарованием. Причем она хорошо знала и этих людей, и замок, окруженный крепостным рвом. При пробуждении образы расплылись, потеряв свою четкость, но память о них осталась в сознании, что лишь подстегивало отыскать все это наяву. В глубине души Риган была уверена — увиденное во сне существовало и в реальности.