– А-а-а! – заорала девушка. Швырнула в него книгу, спрыгнула с дивана и метнулась в коридор к входной двери…

Открыть дверь у нее не получилось – Виктор стер ластиком картинку, отображавшую, как он успел заметить, все действия нарисованного им персонажа. Обворожительная в своей наготе девушка в круглых очках и с двумя топорщившимися косичками исчезла, словно ее здесь и не было. Только книга осталась валяться на полу – «Барнеби Радж» Чарльза Диккенса.

Надо же, это была одна из немногих книг, которые Виктор прочитал, служа на границе. Ему понравился язык Диккенса, а вот сюжет как-то не запомнился, ярче всех других в памяти отложился ворон Грип, проживший много-много лет и чуть ли не до смерти напугавший отрицательного героя криком: «Полли, подай чайник, мы все будем пить чай!»

Отложив книгу, Виктор взялся за карандаш и восстановил на чудесной странице уголок своей комнаты с раскладным диваном и тумбочкой с телевизором, наверху которого теперь сидел черный ворон. Последнюю точку – на кончике клюва ворона, ставить не стал. Для начала нарисовал все ту же девушку, сидящую на диване, только теперь без книги, одетую в цветастое платьице, и так же не поставил последнюю точку на ее курносом носике. Рисовал Виктор быстро, но торопиться не любил.

Для начала выставил на стол два фужера, бутылку «Салюта» и торт «Ленинградский». Торт освободил от упаковки и порезал на небольшие ровные прямоугольники. Сорвал фольгу с белой пластмассовой пробки на бутылке. В коридоре запер входную дверь на ключ и повесил его на гвоздик под вешалкой. Затем умылся в ванной комнате, почистил зубы, причесался.

Все это время чудесная страничка лежала на столе, и картинка на ней ничуть не изменилась. Виктор пририсовал еще две точки: одну – на клюв ворона по прозвищу Грип, другую – на кончик носа девушки, имя которой до сих пор не знал, затем поставил внизу странички автограф. После чего закрыл глаза и открыл, услышав корявое: «Полли, подай чайник!»

На поверхности телевизора ворон с раскрытым клювом взмахивал иссиня-черными крыльями. На диване сидела девушка – с двумя топорщившимися косичками.

– Привет! – не дал ей опомниться художник. – Меня зовут Виктор. А тебя?

– Лил-ля, – слегка заикаясь, ответила девушка.

– Лиля? – улыбнулся Виктор. – Лилечка?

– Да, – кивнула девушка.

– Мы все будем пить чай! – напомнил о себе ворон.

– Что это? – удивилась Лиля, посмотрев на птицу.

– Не обращай внимания.

– Где я?!

– Для начала ответь себе на вопрос, кто ты? – Виктор крепко сжимал занесенный над страничкой ластик.

Словно спохватившись, девушка торопливо себя ощупала – кажется, все было на месте, только книга лежала на столе.

– Я хочу проснуться. – Она крепко зажмурилась.

– Полли, подай чайн… – Движение ластиком по страничке, и Грип исчез и на рисунке, и в комнате.

Лиля открыла глаза, огляделась и, не обнаружив ворона, уставилась на Виктора.

– Проснулась? – усмехнулся он.

– Н-не знаю…

– Вино с тортом будешь?

– Буду! – тряхнула косичками Лиля.

Он занялся пробкой, а она вновь стала ощупывать себя, больше всего уделяя внимание груди.

– Я была у себя дома, в своей комнате, собиралась лечь спать в свою кровать и вдруг оказалась абсолютно голой в каком-то незнакомом месте… – сказала она, глядя, как Виктор разливает по фужерам шипучий напиток. – То есть мне приснилось, как я оказалась вот тут и увидела тебя. Потом проснулась у себя дома, и вот я опять здесь.

– Иногда, Лилечка, сны могут быть очень приятными, согласись. – Виктор протянул ей фужер и придвинул по столу коробку с тортом. – Иногда так не хочется просыпаться…

Лиля взяла фужер, они чокнулись и, не отрывая друг от друга глаз, выпили.

– Я вот, например, в снах часто летаю. Или прыгну, и прыжок такой длинный-предлинный получается, а если захочу – выше поднимусь, сделаю поворот, зависну на одном месте. И все это достигается простым усилием мысли.

– Мне сны редко снятся. – Лиля взяла кусочек торта и осторожно откусила совсем немного.

– Тебе не нравится «Ленинградский»?

– Я больше «Прагу» люблю…

– В следующий раз будет тебе «Прага». В смысле – приснится. – Виктор вновь наполнил фужеры. – Что предпочитаешь из напитков?

– А ведь мы с тобой сегодня в одной электричке ехали. – Лиля откусила кусочек торта побольше и, прожевав, запила вином. Виктор сделал то же самое. – И ты всю дорогу на меня пялился, но так и не подошел, ничего не сказал.

– А ты хотела, чтобы я подошел? – удивился Виктор.

– Может, и хотела… – Девушка приложилась к фужеру.

– Знаешь, я недавно читал фантастический рассказ. Не помню автора, но суть в том, что у парня появился дар читать чужие мысли. И вот едет он типа в автобусе, смотрит на красивую девушку, а у нее в мыслях, мол, что же ты такой нерешительный, мол, давно бы подошел и познакомился. Он к ней подходит, что-то говорит, а она на него чуть ли не в крик, мол, как вы смеете, нахал! Он, конечно, заткнулся и тут же читает ее мысли, мол, какая же я дура, ни за что обидела хорошего парня… Он – снова к ней. А она – все ту же песню, мол, пошел вон! Парень вновь ретировался и вновь мысли ее читает, в которых она сама себя клянет за грубость и сама же себе обещает, что если он еще раз к ней обратится, то для начала обязательно ему улыбнется. – Виктор тоже осушил свой фужер, поставил его на стол и взялся за торт.

– Как думаешь, чем рассказ закончился?

– Ну, думаю, если он подойдет к ней и в третий раз… она или вообще его матюгами покроет, или по морде даст, чтобы отвязался.

– Угадала. Ничего хорошего дар угадывать мысли тому парню не принес.

– Нормальный рассказ, вполне такой реалистичный. – Лиля нахмурилась и вновь потрогала свои груди.

– Что, во сне увеличились? – улыбнулся Виктор, и девушка мгновенно покраснела. – Ты так торопишься проснуться?

– Не знаю…

– Но сон-то хороший?

– Никогда таких не видела. Словно и не сон это вовсе…

– А давай проверим?

– Ущипнем друг друга?

– Щипаться чуть позже будем. А сейчас присядь-ка ко мне на колени. Тебе же в мыслях этого хочется, признайся.

– Хочется. – Лиля встала с дивана, сняла очки и положила их на томик Диккенса. – Если честно, то мне и в электричке этого хотелось.

Она села к нему на колени, и Виктор тут же, обхватив ее за талию, прижал к себе. Сопротивления не было, девушка сама слегка дотронулась до его щеки, потянулась губами к его губам…

Ничего подобного Виктор в жизни не испытывал. Раньше у него, конечно, были женщины, пусть и не так много, как хотелось бы. Если говорить о количестве, то, со слов Никиты, друг превосходил его в этом показателе на порядок. В связи с этим Виктор не то чтобы страдал, но завидовал ему белой завистью. Зато теперь, после двух часов кувыркания с Лилечкой на так и не разобранном диване, Виктор больше не завидовал никому.