Она пыталась кричать. Она пыталась остановиться. Она пыталась дышать, но не могла ничего, захваченная ощущением стремительного движения. И в тот момент, когда Лина была уже абсолютно уверена, что сходит с ума, она упала куда-то. Из глаз хлынули слезы, и все вокруг превратилось в размытые мутные пятна.

Лина судорожно вздохнула. Голова отчаянно кружилась, и она шарила вокруг себя, пока не нащупала поросшую травой землю... она сидела на этой траве. Пытаясь как-то справиться с головокружением, Лиина упала на живот, раскинув руки, как будто желая обнять землю. И вжалась лицом в траву. Она дрожала и задыхалась, ей казалось, что она запуталась в чем-то вроде шелковистой сети.

— Отпустите меня! Отпустите! — Все еще охваченная безумным страхом, Лина попыталась сорвать с себя сеть. — Ox! Merda!

Сильная боль от того, что кто-то дернул ее за волосы, вынудила Лину застыть в неподвижности, но перед глазами прояснилось. Она действительно лежала на траве. А ее руки запутались в густой массе роскошных волос махогонового цвета, таких длинных, что они доставали до талии.

Ее талии. Сморгнув слезы, Лина уставилась на «себя».

И тут же, судорожно втянув воздух, она раскрыла рот и отчаянно, оглушительно завизжала.

— Успокойся! Здесь тебе совершенно нечего бояться!

Лина отвела взгляд от чужого тела, в котором оказалась. В нескольких футах она увидела двух женщин. Та, что заговорила с Линой, была высокой, худощавой, с седыми волосами, затянутыми в строгий узел. И она стояла рядом с другой, а та сидела... Лина моргнула раз, другой, отказываясь верить тому, что видели ее глаза. Вторая женщина сидела на огромном троне. Она была закутана в какое-то непонятное одеяние из льняной ткани кремового цвета. Ее светлые волосы были заплетены во множество кос, на голове красовалась изысканная золотая корона, изображавшая... Лина снова моргнула, однако картина осталась той же самой: на голове женщины действительно царственно возлежали золотые колосья пшеницы. В одной руке эта женщина держала длинный скипетр, в другой — золотой кубок. Сидевшая на троне женщина была прекрасна, однако это была строгая и суровая красота, которую обычно называют статностью. И эта леди пристально разглядывала Лину.

— Добро пожаловать в мои владения, Каролина Франческа Санторо, дочь человеческая.

В сознании Лины разом вспыхнуло множество вопросов, и она попыталась справиться со смущением. Голова кружилась, перед глазами все плыло. Дыхание было неровным, неглубоким. Она посмотрела вниз, на себя. Сквозь шелковую тунику, надетую на ней, она отчетливо увидела розовато-лиловые соски безупречно очерченных грудей, упиравшихся в тонкую ткань.

Даже двадцать лет назад ее груди не выглядели так. То, что она видела, скорее сошло со страниц какого-нибудь журнала. Настоящее тело не может быть столь идеальным.

— Ох, боже! Кажется, меня сейчас стошнит, — сказала Лина. И тут же прижала ладонь ко рту. Голос был не ее! Куда подевалась мягкая смесь оклахомского говора с легким итальянским акцентом, унаследованным от бабушки? — Что со мной случилось? — выдохнула она.

— Как уже сказала Эйрин, тебе здесь нечего бояться.

Низкий голос царственной женщины успокаивал. Лина заставила себя дышать ровнее. Не надо допускать приступа рвоты, от нее лучше не станет. Голова уже кружилась не так сильно, ум Лины снова начал работать, осознавая сказанное.

— Ты сказала — «твои владения». Что это значит? Где я нахожусь?

Деметра немного помолчала, прежде чем ответить Лине. Она уже мысленно оплакала отсутствие в этом теле души ее дочери. И ничего не хотела так сильно, как вернуть Персефону, чтобы знать: ее дитя рядом, девочке ничто не грозит. Однако именно этого нельзя было делать. Она слишком долго и тщательно охраняла и защищала свою дочь. И на этот раз Деметра позволит... точнее настоит на том, чтобы дочь повзрослела. Богиня приняла решение; она была связана словом — пусть даже данным самой себе.

— Мои владения не имеют границ, они распространяются от самого крошечного садика до простора необъятных полей, на которых созревает урожай, — везде, где ты видишь что-то растущее, ты найдешь мое королевство. Что касается того, где ты находишься... — Деметра снова сделала паузу, размышляя. — Название «Олимп» говорит тебе о чем-то?

Лина коротко кивнула.

— Да. Это мифологическая обитель богов.

— Интересно, почему это дочери смертных всегда говорят «боги» и забывают о богинях? — спросила женщина, стоявшая рядом с троном.

— На это я ответить не могу. — Коронованная особа пожала плечами. — Смертные вообще не обладают особым разумом, тем более смертные из забытой земли.

— Эй, погодите! — Лина убрала от лица густые волосы, стараясь не обращать внимания на совершенно чужие цвет, длину и пышность. — Мне надо знать, где я нахожусь, кто вы такие и что вообще происходит!

Женщины разом повернулись к ней.

— Смертная, ты знаешь, с кем ты говоришь? — Седовласая женщина, которую звали Эйрин, склонила голову в сторону королевы. Поскольку Лина не ответила, седая леди нахмурилась, но продолжила: — Ты находишься перед лицом Деметры, великой богини урожая!

Деметра не улыбнулась, но взгляд ее голубых глаз смягчился.

— Но как же ты меня не узнала? Разве не ко мне ты обращалась в своем заклинании?

Рот обалдевшей от неожиданности Лины сам собой раскрылся. Нет, это, конечно же, сон... ужасный, поразительный, чрезвычайно реалистичный сон. И когда она проснется, ей надо будет припомнить, что именно она ела на ужин, чтобы больше никогда не есть подобного на ночь. А может быть, это гормоны. Снова гормоны. Ей действительно необходимо основательно посоветоваться с мамой.

— Каролина Франческа Санторо, — произнесла Деметра невероятно похожим на бабушкин тоном. — Ты не спишь, и у тебя нет галлюцинаций.

— Ты что, читаешь мои мысли?

— Я богиня, а твое лицо очень выразительно. — Деметра ткнула пальцем перед собой. В то же мгновение там возник золоченый стул. — Подойди ближе. Нам нужно о многом поговорить, а у меня мало времени.

Лина неуверенно поднялась. После пережитого она боялась, что начнет пошатываться и спотыкаться, но тело двигалось словно само по себе. Изящные ноги шагнули вперед, Лина грациозно опустилась на предложенный ей стул.

Деметра мягко произнесла, обращаясь к Эйрин:

— Ей нужно выпить вина.

Лина, вытаращив глаза, наблюдала, как седовласая Эйрин кивнула, повернулась — и исчезла. Через пару секунд она вернулась, неся кубок, похожий на тот, что был в руке Деметры, и хрустальную бутылку с золотистой жидкостью. Сначала Эйрин налила вина Деметре, потом наполнила кубок и подала его Лине.

Кованый металл был холодным, а вино просто ледяным и невероятно изысканным.

— Это вроде вино, а вроде и не совсем, — прошептала Лина. — Как будто пьешь солнечный свет.