Нотери ещё раз взглянул в лицо почившего императора Мэйвиса и поднялся на ноги.

— Вы слишком строги, ваша милость, — не смогла промолчать Талира. — Ваш отец не был так категоричен и допускал…

— Я знаю, что допускал мой отец не хуже вас, Ваше Величество.

Нотери смерил её слишком холодным, будто даже презрительным взглядом. Уже мнит себя императором и главным лицом Иввара? Ещё не меньше года ему оставаться только наследником, а ей — регентом и настоящим правителем, даже если ему это не по душе!

Талира взяла себя в руки и тоже встала.

— Тогда не будем вести споры у постели умершего. Я должна распорядиться похоронами, прошу простить, но ещё многое надо сделать. Тем более сегодня особенный день.

Святой праздник. Умереть в этот день, впрочем, считалось особой и даже светлой приметой, так что всё ещё можно повернуть не так трагично. Людям понравится эта мысль — что их император был отмечен Покровителем таким, особым образом. Он выбрал его.

Прижав к лицу платок, она торопливо прошла мимо Нотери и вышла в коридор. Там её окружили служанки и придворные дамы, которе тут же принялись щебетать свои соболезнования. Но сейчас этот птичий гомон Талиру не раздражал, скорее наоборот помогал отвлечься от неприятной встречи с Нотери.

Никогда раньше тот не был так уверен в себе и так открыто и нахально-презрителен к ней. Что послужило причиной? Слухи про Эвана? Личная нелюбовь к Служителям? Или это просто дурацкий характер отца вкупе с возрастом, в котором все мальчишки становятся такими невыносимыми!

— Мэсси, соберите Малый совет через час, — коротко приказала она верно шагавшему рядом советнику. Тот кивнул и быстро исчез за поворотом.

Хлопоты с похоронами и днём печали отняли у Талиры весь оставшийся день. Надо было не только продумать все детали и пригласить к главной молитве самых важных для государства людей, но и задуматься о собственном будущем — со следующего дня она уже полноправная правительница целой страны. Нет, оно почти так и было последние три месяца, как Мэйвис слёг к постель, но теперь как будто всё происходило по-настоящему. Все взгляды будут устремлены на неё. Надо озаботится о соответствующем внешнем виде, передать всю боль и тяжесть своего положения, но и показать, что она не готова спихнуть ответственность на своих советников. Нет, она возьмет на себя бремя власти и разделит его сполна с несмышленным ещё наследником престола… Такого несдержанного его нельзя допускать к трону прежде времени.

… а к тому моменту, когда будет можно, Талира должна обеспечить себе надежное место и достаточно верных людей, чтобы не оказаться запертой в какой-нибудь крепости как ненужная вдова.

И эта война, если она начнётся так скоро, как предсказывает Эван, последняя возможность проявить себя и укрепить своё положение! Но будто назло возникли воспоминания последней встречи с Алексом и его полные гнева, разочарования и горечи слова:

— … Ты не представляешь, о чём говоришь, Талли. Знаешь, что такое настоящая война? Это не твои придворные игры. Король давно готов встретить вас во всеоружии, преимущество сейчас не на вашей стороне — это я могу сказать тебе прямо и честно. Ты готова отправить на бойню сотни и тысячи плохо подготовленных парней, чтобы они отдали свои жизни за несчастный клочок суши, который вам даже не принадлежит по праву?! Кто на самом деле строит эти демонические планы?! Эван?

Демонические планы. А что, если Алекс был прав… и Эван действительно ошибается, что всё это напрасно и ведёт их к погибели. Хорошо, если Иввар сможет одержать быструю победу, которую обещает Эван, но что если король и вправду гораздо сильнее и лучше подготовлен, чем они считают?

— … я не верю, что это ты смогла придумать всю эту историю. А Мэйвис на старости лет был не склонен к решительным действиям. Талли, не делай глупостей, о которых потом пожалеешь. А я не пойду на бессмысленную войну ни под ивварским, ни под энарийским, ни под каким другим флагом.

От такого знакомого голоса, от воспоминаний его близости, когда он стоял перед ней, пьяняще-знакомый, касаясь её руки, в душе что-то отозвалось протяжной болью. Снова и снова. Он считает её предавшей. А она… Бессмысленная война. Может, ещё есть время обдумать и не предпринимать решительных действий?.. Остановиться? Отступить? Поговорить с Эваном?

От тревог и выворачивающих душу переживаний разболелась голова, и в конце дня Талира приказала сделать для себя горячую ванну с маслами, надеясь, что это хоть немного снимет напряжение жуткого дня. Хотя бы перевести дух.

Она прошла в комнату, посреди которой стояла мраморная ванна. От воды в воздух поднимался пар, обволакивая комнату мягким душистым туманом. Мелисса и масло красного апельсина, нотки гвоздики и дурманящий аромат ванили. Не зря её бабушка называла ароматы лекарством для души.

— Позвольте, Ваше Высочество, — подскочила тут же бойкая рыжеволосая Анабель.

В две пары рук служанки ловко расшнуровали тесное платье. Сняли плотную нижнюю юбку с кринолином, вытянули тугие ленты из волос и расплели косы. Талира шагнула из упавшей на пол рубахи, наконец вздохнула полной грудью и медленно опустилась в щекочущую, горячую воду, отчего по коже пробежала приятная дрожь. Прикрыла глаза.

Император мёртв. Началась новая игра, в которой надо выступить достойно, а всё остальное — в прошлом. Должно быть в прошлом.

Чьи-то нежные девичьи руки принялись заботливо массировать шею и плечи. Забыть обо всём и просто вдыхать ароматный пар и нежиться в пене. Кто-то заботливо поднял отяжелевшие волосы, прошёлся по ним гребнем, распутывая бережно и осторожно.

Но холодный ветер пробежал вдруг по руке, лежащей на краю ванны. Талира не открыла глаз, только вслушалась в тихий шорох и чей-то шёпот, который быстро смолк. Лицо овеял знакомый запах, и не осталось сомнений, кто ещё мог так бесцеременно вломиться в её покои.

— Госпожа, — присев рядом, тревожно зашептала Анабель. — Я не пущу его, если вы прикажете.

Как бы не заманчиво это звучало, но поговорить с Эваном стоило и ей самой. Особенно после того неприятного разговора с Нотери.

— Уходите, — тихо выдохнула Талира. — Оставьте нас, и чтобы ни одна живая душа не мелькала рядом. И убедись, что никто и ничего не видел.

Когда шорох платьев стих, осталось только ощущение чужого, безмоловного присутствия.

Талира потянулась вперёд и села, заколов волосы наверху. Мягкая пена скользнула со спины, окутала плечи и скрыла грудь. Талира оглянулась через плечо. Эван стоял рядом и смотрел на неё с той же мягкой задумчивостью, что и утром в экипаже, перед тем как они прошли во дворец.

— Наш разговор не мог подождать? — почти утверждающе спросила Талира и плавно поднялась на ноги. Эван согласно кивнул с короткой улыбкой, а в его глазах отразились отблески свечей.

Такой он её ещё не видел. Она больше не просто жена императора. Она — императрица, облачённая властью. В отражении зеркал, в мерцающем свете покрытая каплями кожа казалась шёлковой. Пена сбежала по груди вниз, открыв Эвану её обнажённое тело. Талира знала, что ещё достаточно хороша, чтобы сводить с ума придворных мужчин, но простые красавцы и пустоголовые франты никогда её не интересовали. А вот умные и опасные игроки…