Блин! Не надо было выбрасывать эту долбаную книгу! Алиса сделала еще одну попытку вырваться, но бесполезно.

– Давайте сядем в машину и там спокойно поговорим, – торопливо произнес Северов.

– Нет, – мотнула головой Алиса. – Пошли к черту! Отпустите меня!

– Кто ты? – спокойно спросил телохранитель, игнорируя ее повышенный тон.

Кричать или не кричать? Поможет или не поможет? Согласиться и стереть кадры? Но им на самом деле не это нужно, и они не отстанут, пока не вытрясут из нее всего… не надо было, не надо было выбрасывать книгу… Значит, она вышла, а они следом. Следили, гады. Алиса посмотрела на зажатую в руке недоеденную плюшку, покосилась на бутылку пепси и прищурилась. «Врагу не сдается наш гордый „Варяг“, пощады никто не желает…» Пора, пора выводить на сцену тетю Свету и… мамулю.

– Кто ты? – на этот раз спросил Северов. – Кто ты?

«Хочу от вас ребенка! Хочу ребенка!!!» – так, кажется, кричала девица, хватая вас, Максим Юрьевич, за горло. Ха! Продолжим игру и посмотрим, как вы сейчас себя поведете».

– Я?.. – Алиса вздернула подбородок, встретилась взглядом с Северовым и громко произнесла: – Я ваша дочь.

Черные брови депутата Государственной думы взлетели на лоб. Он ожидал услышать историю про завистников, конкурентов, частных детективов и тому подобное, он бы не удивился, если бы стоящая рядом с ним девушка оказалась киллером, но… дочь…

– Что???

– Я ваша дочь, – повторила Алиса, наслаждаясь произведенным эффектом.

Северов отступил на шаг, достал из кармана рубашки платок и промокнул выступивший на лице пот. Посмотрел на небо, затем на своего телохранителя, кашлянул и захохотал. Громко, искренне.

«Видимо, первый шок прошел», – про себя усмехнулась Алиса.

– Забавно, очень забавно, – замотал головой Максим Юрьевич, – и кто же та женщина, с которой… то есть, кто твоя мать?

Эх, жаль, спектакль подошел к концу. Впереди – облом. Сейчас она назовет имя мамули, и шутка перестанет быть острой.

– Дана Григорьевна Бестужева. В девичестве – Воробьева.

Реакция Северова удивила. Он не впал в задумчивость («а кто это?»), не продолжил раскатистый смех, не махнул рукой… Он остолбенел. Лицо на миг побелело, правая щека дернулась.

– Как? – тихо переспросил он. – Как зовут твою мать?

– Дана Григорьевна Бестужева, – откусив плюшку, повторила Алиса.

Максим Юрьевич Северов кашлянул, сунул платок мимо кармана, ослабил узел галстука, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, медленно протянул руку вперед и несколько секунд простоял так – не шевелясь, потом покачал головой и… сдернул с Алисы бейсболку.

Оранжевое облако кудрявых волос упало на плечи, притянув к себе горячие лучи солнца. Яркий, красивый беспорядок – такой редкий, такой знакомый…

Северов вздрогнул и, распахнув дверцу «BMW», скомандовал:

– В машину ее… Быстро!

«Она не может быть моей дочерью», – скажет Максим Юрьевич Северов.

«Я остаюсь…» – скажет Алиса.

Она даже не поняла, как оказалась в машине. Вроде не толкали, не применяли силу… раз – и она на заднем сиденье «BMW» в обществе «интеллигентного» телохранителя депутата Северова. А сам Максим Юрьевич – за рулем.

«Офигеть», – подумала Алиса, машинально пристегиваясь ремнем безопасности. Это значит, у нее тоже случился секундный шок. Ну, еще бы, в таких-то обстоятельствах… «В машину ее… Быстро!» Нормально, да?

– Офигеть, – озвучила свои мысли Алиса и покосилась на телохранителя. Спокоен, как древняя мумия! Конечно, ему-то зачем волноваться… Хм, а имя мамули сработало совсем не так, как ожидалось… Может, надо было упомянуть еще и тетю Свету? До кучи – больше не меньше. – А где моя бейсболка? – поинтересовалась Алиса, отправив в затылок Северова остроконечный взгляд. – И давайте поедем тише – жить, знаете ли, все еще хочется.

– Да… я… м-м… конечно… – выдал в ответ Северов и сбавил скорость.

– Вы меня похитили, что ли?

– Нет, нет… а бейсболка рядом со мной… на соседнем сиденье.

Алиса хмыкнула, достала из кармана ветровки заколку, скрутила волосы в жгут и с поднятыми руками повернулась к телохранителю.

– Хватит на меня пялиться, – сказала она, щелкая заколкой. – Чего вам вообще от меня надо?

– Ира, я действительно был знаком с твоей матерью, – протянул Северов, – кстати, где она сейчас?

– Улетела в Сочи с молодым любовником, – съехидничала Алиса, уже жалея, что представилась Ириной. Да, с молодым, иных уже давно не было.

Машина вильнула вправо и почти сразу выровнялась.

– Давай будем считать, что я пригласил тебя в гости, – торопливо сказал Северов. – Ты мне расскажешь о себе и… вообще…

Прекрасно, свихнуться можно от этих умников. Одна говорит «ну ты понимаешь» и пихает в сумку красный полупрозрачный пеньюар. Второй тянет «вообще» и везет неизвестно куда… И есть еще третий, который сидит рядом и молчит, точно происходящее его вообще не касается, но одно резкое движение – и он дернется в ее сторону, в этом можно не сомневаться… Хотя ситуация стремительно меняется. Депутат нервничает, и, похоже, в голове у него сейчас манная каша. Ну-ну, так тебе и надо, а то привык избирателям лапшу на уши вешать – вот и побудь на их месте.

Страха отчего-то не было. Почти не было. Внутри у Алисы все подрагивало, гремело, точно она неслась вверх-вниз по американским горкам, но, несмотря на это, в душе присутствовала стойкая уверенность – вреда ей никто не причинит.

– Я, кстати, сказала тете Свете… Лимоновой, маминой подруге, что поехала на встречу с вами, – на всякий случай соврала Алиса, почесав нос ладонью. Теперь можно окончательно успокоиться – депутат с телохранителем ее не прибьют.

– Ира, я еще раз прошу прощения за свое резкое поведение. Наверное, я устал, да и ненормальная девица с истерикой и объятиями выбила меня из колеи…

– А фотографии я могу себе оставить? – перебила Алиса, чувствуя виноватые нотки в голосе Северова.

– Оставь, если они тебе так нужны.

– Вот и отлично, а теперь остановите машину, я никуда не собираюсь с вами ехать. – Она застегнула молнию ветровки и посмотрела в окно. Здравствуй, МКАД…

– Я прекрасно понимаю твой настрой, но… до моего дома рукой подать. Мы выпьем кофе, поговорим… А сколько тебе лет?

– Двадцать один, – ответила Алиса и… замерла. О-па! О-па-па! А что вообще происходит?

Действительность на нее обрушилась Ниагарским водопадом. Все так быстро и странно получилось, что она не до конца осознала случившееся. Она сказала – «я ваша дочь», назвала имя мамули… и… и депутат Государственной думы Максим Юрьевич Северов поверил. Так, что ли? И сейчас он молчит, вцепившись в руль… Молчит, потому что выполняет простые математические расчеты! Отнимает двадцать один год и вспоминает, вспоминает, вспоминает!