живописцы, скульпторы, музыканты творили именно для таких, как она. Для обычных людей. Так что, смирившись с тем, что ей не дано эстетствовать в богемных кругах, она приняла роль благодарного зрителя, слушателя, посетителя и нашла то, что ей понятно и интересно: концерты симфонического оркестра, музыкальные комедии, современные постановки, архитектурные музеи и выставки пейзажей.

Поэтому в день концерта, пожалуй, во всей в филармонии не было более благодарного и страждущего зрителя.

Празднично одетые одноклассники изучали богатое убранство зала, фотографировались на чью-то мыльницу, разглядывали портреты в холле. Вместе с началом концерта гул ребяческих голосов поутих, и все расселись по местам. Конферансье, худенький мальчишка в смокинге, тонким голоском объявил о начале программы и представил первую артистку. Ею оказалась невысокая стройная скрипачка. Даша слушала мелодию, разглядывая точеное девичье лицо, пытаясь угадать в нем волнение или безмятежность, но вскоре музыка скрипки заглушила пустые поиски и увлекла за собой.

Во время каждого следующего выступления Даша примеряла себя на роль флейтистки или пианистки, и на этот раз она знала, что это не просто мечты, а варианты возможного будущего. Но потом она раз за разом падала в музыку и растворялась в ней.

— Подумать только, — восхитилась Даша после очередного выступления, — как им только удается! Так играть — в таком возрасте!

— Подумаешь, — фыркнула Светка, сидящая рядом, — я бы тоже так смогла!

— Девочки, тихо, — раздался из-за спины голос учительницы.

На сцену вышел конферансье и объявил.

— Для вас играет призер… лауреат… участник… — конферансье взвизгивал на одних словах и проглатывал другие, — Александр Онищенко!

Даша вглядывалась в сцену, пытаясь понять, где раньше слышала эти имя и фамилию. Может быть, это кто-то из школы? Поэтому их сюда привели? Вроде бы, нет…

На сцену вышел торжественно одетый, гладко причёсанный, бледный паренёк. Пока его представляли, он держался за фортепиано, словно малыш — за руку матери. Чем дольше Даша в него вглядывалась, тем больше понимала: пианистом был её будущий коллега…

— Вонищенко! — удивленно выдохнула Даша.

Светка захихикала.

— Рот закрой, Леонова, — раздался строгий голос учительницы.

Но Даша уже не слышала замечание, она погрузилась в музыку, струившуюся из-под пальцев четырнадцатилетнего Саши Онищенко. Он начал играть серьезно, сосредоточенно, но через время спину покинуло былое напряжение, хотя она и оставалась прямой до конца выступления, пальцы наполнились легкостью, и музыка чисто, гладко полилась, заструилась, а затем хлынула в зал. Пианист не просто играл мелодию, он словно пел её, словно танцевал под неё, создавая ей и становясь её частью.

«Интересно, — подумала Даша, — я его совсем не запомнила. Хотя, стоп. Я же тогда не пошла с классом в филармонию… Интересно, а если бы я тогда пошла, то обратила бы внимание или, как и все остальные, думала про буфет и фотографии? Вот, оказывается, почему у него такие пальцы… Интересно, он до сих пор играет или забросил? И как мог такой творческий человек стать офисным планктоном? Как он может так играть? Чувствует ли он, этот мальчишка, свою музыку, как я её чувствую?»

Когда музыка стихла, Даша первая в зале зааплодировала.

Глава 12

В этот день Даша, как обычно, справилась с домашним заданием ещё на переменах, поэтому дома в её распоряжении была куча свободного времени. Отсутствие интернета, как выяснилось, этому немало способствовало.

Собрав портфель на завтра, Даша с удовольствием пообедала маминым супчиком, приняла душ, дочитала книгу, а когда взглянула на часы, то обнаружила, что прошло всего полтора часа. Идти гулять с подружками, возраст которых колебался от семи до двенадцати лет, совсем не хотелось. Сославшись на вменённые родителями домашние обязанности, Даша отказала подругам в прогулке, и под их сочувственные взгляды и внутреннее ликование осталась дома.

Малочисленные телевизионные каналы не баловали интересными передачами, поэтому Даша отправилась в поисках развлечения слоняться по квартире.

Без компьютера, смартфона и интернета круг привычного досуга резко сокращался.

Ванная? Йога? Чтение? Даша со вздохом подошла к книжному шкафу. Её взгляд упал на мамину полку: там ютились несколько бульварных романов, а остальное место занимали книги по кулинарии, цветоводству, шитью, тетради с рецептами и блокноты с вырезками из газет о домоводстве.

Раньше взрослые хлопоты казались привычными, едва ли не естественными, частью заведённого порядка вещей. Позже, когда Даша выросла, она не раз думала о маме, с восхищением и удивлением размышляя о том, как ей удавалось всё успевать: ребёнок, быт, муж, работа. Вдобавок ко всему мама всегда была красавицей и рукодельницей. Сама Даша едва находила силы для уборки и приготовления ужина в один день.

Теперь всё виделось в ином свете.

Каждый день мама крутилась как белка в колесе: завтрак — работа — ужин — стирка — глажка — штопка — уборка — проверка уроков. Если же у неё появлялось свободное время, то тратила она его на семью или хобби: выпечка, шитьё, вязание, цветоводство. Никаких развлечений. «Это пустое!» — говорила мама. Единственное исключение — время, проведённое с семьёй. Все государственные и семейные праздники Леоновы отмечались с помпой, как положено.

В детстве казалось, что мама излишне строга и даже педантична в части уборки. Она протирала антресоли от несуществующей, по Дашиному мнению, пыли, начищала кастрюли до блеска, крахмалила салфетки и воротнички, совестила дочь за бардак, кипятила скатерти, вырезала новые и новые советы о ведении хозяйства из журналов и газет, ежедневно мыла полы. «Мы пришли домой в семь, спать легли — в одиннадцать. Когда это мы успели натоптать?» — порой спрашивал папа. Мама в ответ огрызалась и давала папе какое-нибудь задание.

Теперь ясно виделось, что если к кому мама и была строга, так это к себе.

Решение о времяпрепровождении пришло само.

Даша вытерла пыль, погладила гору высохших маек, полотенец и фартуков, полила цветы, пропылесосила. В процессе уборки она обнаружила под кроватью свой плохо спрятанный дневник с девичьими секретами и заляпанную книгу про Пеппи Длинныйчулок. Вспомнилось, как она любила лечь на живот у батареи, есть батон с вареньем, пить чай и читать. Даша давно утратила способность есть лёжа на животе, равно как и любовь к варенью. Однако Пеппи Длинныйчулок осталась также нежно любима, как самая верная подруга детства. Даша бережно отложила книгу, решив позже к ней вернуться.

Затем она изучила содержимое холодильника, пытаясь определить, какие блюда в её исполнении не покажутся подозрительно сложными. Времени оставалось немного, потому выбор пал на компот, сырники и оливье: к счастью, овощи были уже отварены. Правда, пришлось сделать салат без колбасы: её в доме не нашлось. Домашние