Подойдя к креслу, Вольф подняла собачку на руки и присела.

— И в самом деле, дорогие мои, — произнесла французская леди, — я так увлеклась… осмотром города и его достопримечательностей, что совсем позабыла о своем долге благодарного гостя. Алена! Будь любезна, достань, пожалуйста, из того чемодана то, что мы привезли в качестве подарка.

— Наконец-то, вы занялись делом, — проворчала Алена.

Подарков было несколько. Сперва мадам вручила супругу дочери своей подруги две банки петросяновской икры, перевязанные ленточкой. Банки в два с половиной килограмма каждую сам владелец знаменитого ресторана назвал «Император Александр».

— Я надеюсь, Рихард, у вас нет аллергии на морепродукты? — привычно осведомилась француженка.

Дорогой Белле досталось несколько коробок конфет и шелковый шарф.

— Тетя Эрнестина, расскажите, вы к нам надолго? Я имею в виду, вы надолго вернулись на свою родину? Ведь мама говорила, вы жизни не представляете без Парижа. Так что я представить себе не могу, чтобы вы здесь задержались. Особенно если послушать, что про вас рассказывают.

— А что такого про меня рассказывают, детка?

— Мама обмолвилась, что вас очень многие знают в Париже, особенно в правоохранительных органах. Тетя Эрнестина… скажите… — Белла замялась, — вы… вы имеете какое-то отношение к криминальному миру?

— Я? Боже упаси, деточка! — Вольф поправила стильные, кошачьи очки на своем носу. Мадам бросила презрительный взгляд, в сторону саркастически усмехнувшейся Алены. — Париж, это такой маленький город. Городок, я бы сказала. Там все друг с другом знакомы. Вы же слышали, наверное, что все парижане здороваются друг с другом?

— Слышали, — переглянулись хозяева квартиры.

— Вот. Правду говорят. Городочек маленький, несколько раз в бар заглянул — так тебя потом на улицах узнают. И полицейские, ведь они тоже после работы в бары ходят. Я тебе больше скажу, некоторые французские жандармы могут иногда и в рабочее время наведаться в питейное заведение. Конечно! Ну, конечно, выпить крохотное эспрессо и буквально рюмочку кальва.

— Это что такое?

— Водка по-ихнему или коньяк, — вставила свое словцо Алена.

— Какой же коньяк! Выдумала тоже!

— Уф, — Белла напряженно улыбнулась, — а я уже было решила, что полицейские на работе пьют.

— Нет, однозначно нет! Кальва, мои дорогие, это кальвадос. Это бренди. Каких-то сорок градусов, так, просто согреться в холодный день. Его производят только в Нормандии, на берегу неспокойного Атлантического океана.

— А вы уже понадеялись, что это минеральная вода? — русская компаньонка разлила горячий кофе по чашкам сидевших за столиком. — У мадам никогда не бывает все так просто, как думают остальные. Поверьте, с ней всегда проблемы.

— Глупости! Я просто люблю жизнь. Вот и все, правда, моя дорогая Кикки? — Вольф улыбнулась собачке, сидевшей у нее на коленях, и подушечкой пальца ткнула ту в маленький кожаный нос.

Немного позже мадам заперлась в своей спальне, выключила верхний свет и без стеснения распахнула окно. На улице уже стемнело, в округе было очень тихо. Не сравнить с ее родным Парижем, где гул не унимается даже по ночам. Особенно на левом берегу, куда она любила наведываться в те самые бары в поисках приключений. Покойный муж не раз упрекал ее за это, но разве Эрнестину было остановить?

— Нет, — прикуривая в сумерках белую сигарету, отрицательно покачала головой своим мыслям мадам Вольф. — Я не была бы собой, если бы покорно сидела дома. Это была бы какая-то другая Эрнестина. А может быть… и не Эрнестина вовсе. Какая-нибудь, Матильда, — француженка скривила губы, вспомнив унылую квартиру соседки с первого этажа.

Ни одного яркого пятна. Только волосы ее дочери. А учитывая еще то, в каком городе они жили, где серость не покидает небеса ни летом, ни зимой.

— Я бы уже давно повесилась. Или даже отравилась, от такой скуки. Что она делала, эта Матильда?

Правой ногой она почувствовала тепло — к ней прижалась пушистая Кикки, собачка теперь не отходила от новой подруги.

— Это все эклеры, дорогая моя. Ведь ты же женщина, — задумчиво сказала ей мадам. — Любая женщина душу продаст за хороший эклер и чашечку кофе.

Эрнестина снова посмотрела на улицу. Окна из этой комнаты выходили в маленький дворик. Романтичный, маленький дворик, где растет одно дерево, разбита клумба с цветами и царит тишина старого приморского города. Лишь чайки кричат где-то над головой. Мадам подняла глаза к небу и в этот же момент где-то сверху что-то громыхнуло.

— Это не гроза, Кикки, — сказала женщина попятившейся вглубь комнаты собачке. — Это музыка…

И в самом деле, вслед за коротко прозвучавшим шумом, полилась музыка. Кто-то играл на гитаре.

— Ага, тот самый студент из десятой квартиры. Студент гитарист, у которого тоже есть черный кот…

Мадам стряхнула пепел в окно.

— А что, Кикки, разве тебе не надо погулять перед сном?

Грозный страж Алена вполне ожидаемо, не позволила двум подругам покинуть квартиру.

— Мадам, я сама в состоянии выгулять вашу собаку!

— Алена! Не тяни ее за поводок, ты же видишь, что собака с тобой идти не желает!

— Какая разница, с кем идти, если эта прогулка лишь затем, чтобы справить свою нужду? Какие глупости, мадам! В Париже, до вас, я иногда выгуливала собак за деньги и это никогда не становилось проблемой для меня.

Помощница неуклюже присела на корточки и подхватила перепуганный рыжий комок на руки.

— И с этой я тоже справлюсь. А вам лучше отправиться спать, мадам, а не бродить по улицам одной.

Эрнестина Вольф не собиралась так легко сдаваться. Избалованная дама накинула кофту на плечи, показывая тем самым, что все же намерена выйти на прогулку.

— Нет, мадам! Вы никуда не пойдете! И ключ я забираю!

Помощница как можно более строго посмотрела на свою хозяйку и закрыла дверь у той перед самым носом, все-таки отправившись с собакой на прогулку. Эрнестина Вольф некоторое мгновение постояла в прихожей, прислушалась — где-то внизу хлопнула другая, входная в подъезд дверь.

— Ушли… — констатировала она, быстренько вытаскивая из кармана брюк песочного цвета, которые она еще после дневной прогулки не успела переодеть, второй ключ.

Оглянувшись назад, с опаской ожидая, что Белла с супругом могут появиться в любой момент и поинтересоваться, куда же направляется их гостья, Эрнестина отперла дверь своим ключом. Мгновение, и дама оказалась на лестнице. Бесшумно ступая по ступенькам обутыми в прогулочные тапочки ногами, Вольф оказалась на последнем этаже, преодолев и его, уже по новой, металлической лестнице, с прозрачными, сетчатыми ступенями, мадам оказалась перед квартирой номер десять. Здесь музыка слышалась тише, чем из окна ее спальни, стены в доме были довольно толстыми и весь шум вырывался в открытое окно.