Именно на этот велосипед Оливер копил ещё с января, именно про него он все уши прожужжал родителям и сёстрам. Распечатанная фотография, скачанная из интернета, висела у него на двери, а под ней была начерчена табличка, в которую Оливер записывал свои сбережения.

* * *

Оливер пыхтел от возмущения. Герман ездил не на каком-то там обычном горном велосипеде, а на «Восточном гонщике 500», чёрном в синюю полоску. Оливер драил унитазы, начищал полы и мыл окна только ради того, чтобы накопить именно на «Восточного гонщика»! Причём он не только трудился не покладая рук, но и экономил так, будто жил во времена Великой депрессии. Не брал чуррос[3] у Мэнни, не покупал книжки на библиотечных распродажах. Даже не взял себе новые кроссовки для игры в баскетбол, хотя старые совсем износились. При этом накопить успел всего половину суммы. Как жестока судьба!

Оливер подавил в себе зависть, но не нашёл сил простить Германа. Ему сразу вспомнилось всё плохое, что случилось с ним в этом году из-за Германа. Например, как тот пришёл на уроки с новеньким блестящим телефоном. Или в кроссовках из эксклюзивной коллекции. А ещё прикрепил к молнии на куртке билеты на горнолыжный подъёмник после того, как вернулся из поездки на Швейцарские Альпы. Или вот как он принёс в школу коробку дорогих шоколадных конфет и ни с кем не поделился. Вот кто так поступает?

Миссис Кастлман уже рылась в аптечке в поисках больших пластырей, которых хватило бы и на колено, и на локоть, когда Герман наконец ушёл. На него никто не обратил внимания, только Оливер заметил, как он завернул за угол и исчез.

– Вот, готово, – сказала миссис Кастлман, убирая коробочку с пластырями обратно в аптечку. – Ну а теперь пойдём. Вы, наверное, очень голодные!

Оливер встал и похромал в пекарню. Колено жгло от боли, но аппетита ему это не испортило, и он жадно набросился на сырные круассаны после того, как сёстры усадили его за стол и вместе с миссис Кастлман и Бенджамином принесли подносы с выпечкой, лимонадом и свежими фруктами. Бенджамин снял фартук через голову, но не развязал, и тот остался болтаться у него на поясе – он всегда так делал, когда брал перерыв, и все понимали, что это означает. А потом присоединился к Вандербикерам за столиком у окна. Гиацинта не отрывала взгляда от Тилии Вечной Весны, переживая, как бы кто не попытался снять велосипедный замок и украсть её милую липу.

– Зачем вам дерево? – спросил Бенджамин.

Вандербикеры рассказали ему про мистера Джита и объяснили, что хотят порадовать его цветущим садом.

– Вы пойдёте его навестить? – спросил Бенджамин. – Можете захватить с собой немного выпечки.

Вандербикеры не раздумывая согласились на его предложение.

* * *

От пекарни Кастлмана до больницы Гарлема двигалась необычная процессия. Джесси везла Тилию Вечную Весну на старой тележке, позаимствованной у миссис Кастлман, а за ней хромал Оливер, приглядывая за деревом, чтобы оно не съехало на землю. Лэйни несла садовые инструменты, а Гиацинта – громадную коробку с выпечкой, перевязанную ленточкой.

Больница стояла на бульваре Макольма Икс, между Сто тридцать пятой и Сто тридцать седьмой улицами, в десяти минутах ходьбы от пекарни Кастл мана. Вандербикеры зашли в большой вестибюль и направились прямиком к стойке информации.

– Мы к мистеру Джиту, – объяснила Джесси, выглядывая из-за дерева.

Дама за стойкой – на бейджике у неё значилось «Шанна» – застучала по клавиатуре длинными яркими ногтями. Гиацинта с Лэйни подались вперёд, чтобы лучше их рассмотреть. Они были выкрашены чёрно-синим лаком и украшены серебряными и золотыми звёздочками.

– Класивый лак, – сказала Лэйни. – Ваша мама покласила?

Шанна рассмеялась, не отводя взгляда от экрана:

– Нет, я сходила в салон.

– У-у, – протянула Лэйни. – Здолово!

– «Блеск ногтей», за углом. Спросите Джупитер. Она настоящий мастер.

Гиацинта с Лэйни решили, что обязательно поговорят об этом с мамой.

– Вы к Чарльзу Джиту? – уточнила Шанна, поднимая взгляд на детей.

Вандербикеры кивнули.

– Он в отделении интенсивной терапии на шестом этаже, но без взрослых туда нельзя. С вами есть взрослые?

– Я считаюсь за взрослую? – спросила Джесси из-за дерева.

– Сколько тебе лет?

– Почти тринадцать!

– Тогда нет.

Вдруг Лэйни сильно захотелось в туалет. Срочно. Всё-таки в пекарне она выдула два больших стакана лимонада. Лэйни потянула Джесси за рукав.

– Я хочу пи́сать! Очень-очень! Плямо сейчас!

– Туалеты дальше по коридору, – сказала Шанна, показывая направо, и повернулась к собравшейся за Вандербикерами очереди. – Следующий!

– Я хочу зайти к мистеру Джиту сегодня, – обиженно проворчал Оливер, когда они отошли от стойки информации. – Дурацкое правило.

– Охраняй дерево, – попросила Джесси и исчезла за дверью женского туалета вместе с Гиацинтой и Лэйни, а Оливер остался в коридоре вместе с Тилией, коробкой булочек и пакетом садовых инструментов.

Девчонки явно не спешили, и Оливер успел как следует осмотреться вокруг. Он заметил, что лифты совсем рядом, и вспомнил, как Шанна сказала, на каком этаже лежит мистер Джит. Было ужасно обидно, что они зря сюда тащились. Может, всё-таки можно заглянуть к нему ненадолго? Конечно, они ещё дети, но мистер Джит и мисс Джози для них как семья. А с ними они будут уже, считай, в компании взрослых.

Оливер покосился на стойку информации, где Шанну осаждали очередные посетители с требованиями выдать пропуск. А потом подкатил Тилию к окну с солнечной стороны и оставил рядом с другим растением, чтобы ей не было скучно. Ко входу в туалет он вернулся как раз в тот момент, когда вышли его сёстры.

– Где Тилия Вечная Весна? – тут же спросила Гиацинта.

– Отдыхает у окна, впитывает солнечные лучи, наслаждается жизнью, – ответил Оливер. – Пойдём навестим мистера Джита.

Джесси сомневалась, стоит ли заходить без разрешения в отделение интенсивной терапии, но Оливер её убедил. Они присоединились к небольшой толпе у лифта, чтобы никто не подумал, будто четыре ребёнка бродят по больнице без старших. Вандербикеры вышли на шестом этаже вслед за парой, которая вообще на них не походила, но дети и сами выглядели все по-разному и надеялись, что медсёстры ничего не заподозрят.