Когда ближе к вечеру секретарша Николаса начала прибираться у себя на столе, Пьета спросила:

— Ты уверена, что моя последняя невеста не звонила, чтобы отменить консультацию?

— Нет. Извини, Пьета. Боюсь, тебе все-таки придется сегодня работать допоздна.

— А ты проверяла входящие сообщения?

— Конечно проверяла. Никто ничего не отменял. Твоя невеста уже в пути.

Пьета захлопнула альбом и положила его вместе с папкой Элен на полку позади своего стола. Бедная девочка, наверное, слишком расстроилась, а потому забыла позвонить и отменить встречу. Она прождала минут пятнадцать после назначенного времени, потом погасила свет и включила сигнализацию. Она как раз запирала входную дверь салона, когда услышала, как со стуком отворились дверцы лифта.

— Пьета, Пьета, извините меня, я опоздала.

— О, я думала, вы уже не приедете.

— Меня задержали на работе. — Девушка раскраснелась и едва переводила дух. — А потом я не могла сесть в автобус и большую часть пути бежала. Пожалуйста, скажите, что сможете уделить мне немного времени. Мне не терпится взглянуть на эскиз, который вы для меня придумали.

— Правда? — Пьета смешалась. Возможно, она неправильно поняла намек и свадьба все-таки неизбежна. — Что ж, у нас уже все заперто, но, поскольку вы здесь, позвольте мне отключить сигнализацию и снова включить свет, а потом я все вам покажу.

Обычно Пьета усаживала невесту в гостиной и наливала ей бокал шампанского, но сегодня, застигнутая врасплох, она проводила Элен в дизайнерскую комнату и усадила ее там.

Элен заметно оживилась:

— Ой, так здесь вы и работаете? А что у вас там? Вот здесь вы и шьете свои платья? Можно мне посмотреть?

— Нет, нет.

Пьета знала, что Николас и так придет в ярость, если узнает, что она привела клиентку сюда. Он свято верил в глянец и мистику, а превыше всего в то, что деньги надо тратить только на самое необходимое. Так что ковер в дизайнерской был весь в дырах, стены давно нуждались в свежей краске, а в мастерской было тесно и неубрано.

— На самом деле клиентов обычно туда не пускают, но коль скоро уже так поздно и у меня совсем мало времени, я быстро покажу вам, что я придумала для вашего платья, а потом мы с вами договоримся о другой полноценной консультации на этой неделе. Вы ведь собираетесь прийти еще на одну консультацию?

— Да, конечно, если вы считаете, что это необходимо. А сейчас можно мне взглянуть на эскиз?

Пьета вспомнила о бретельке из пионов, которую она в шутку пририсовала, и внутренне содрогнулась. Он достала с полки альбом и вложила его в руки Элен.

— Вот, посмотрите, оно немного другое, — призналась она. — Если это не то, что вы хотите, я начну все сначала. Я слегка увлеклась, если честно.

Элен так и ахнула.

— О нет, я просто в восторге! Правда! — Она не мигая смотрела на эскиз и проводила пальцем по пионовой бретельке. — Вы увидели меня насквозь, это просто уму непостижимо.

У Пьеты упало сердце.

— Нет, правда?

— Мне уже не терпится его примерить.

— Что ж, я боюсь, это будет еще не скоро. А теперь позвольте мне еще раз уточнить дату вашей свадьбы, а потом мы договоримся о следующей консультации, хорошо?

— Вообще-то с этим возникла небольшая заминка. — Элен нахмурилась, и ее гладенький лобик пересекла морщинка. — На один и тот же день случайно записали две пары, и нам пришлось отложить церемонию. Но ничего страшного. У меня еще столько дел, что я буду только рада, если у меня появится лишнее время.

Пьета поняла, что девушка расстроена. Должно быть, она надеялась, что Микеле все-таки не женится на этой девочке. А потом ее пронзила другая мысль. Платье Де Маттео, так взволновавшее невесту, представляло собой серьезную проблему для Пьеты — серьезную, как никогда. Проблему с оборками и бутончиками пионов.

Всю дорогу домой она ломала голову над тем, что ей делать в этой ситуации, но к тому времени, когда она повернула ключ в замке родительского дома, так ничего и не придумала.

Едва переступив порог, Пьета заподозрила неладное. В доме не пахло съестным, а на кухне никого не было. Маму она нашла в старом шезлонге в саду, отец возился с помидорами, ощипывая боковые побеги, чтобы кусты росли высокими и ровными.

Беппи был бледен как мел. Его губы сжались в тонкую линию, темные глаза смотрели жестко и сурово. Позади него застыла мама, сжимая в ладонях недопитую чашку чая. Ее вид встревожил Пьету.

— Извини, что я задержалась. Я помню, я обещала, что мы сегодня начнем кроить платье для Адолораты, но…

— Дело не в платье, Пьета, — перебила ее мать.

— Нет?

— Нет.

Пьета стояла перед родителями, переминаясь с ноги на ногу, как случалось в детстве, когда она попадала в беду.

— Так что же я натворила? — спросила она.

Беппи драматическим жестом вытянул руки, зеленые от сока оборванных побегов.

— Тебе известно, что мы не желаем иметь с ними ничего общего, — горестно проговорил он. — Наша семья не общалась с их семьей с тех самых пор, как мы уехали из Италии. Тебе это известно, Пьета.

Вот, значит, в чем дело. Кто-то видел, как утром она заходила в лавочку Де Маттео или выходила из нее, и донес отцу.

— Всего одна чашечка кофе и пирожное, папочка. Тебе вовсе ни к чему так сердиться.

— Ни к чему? — Его голос задрожал от гнева. — Кто ты такая, чтобы указывать мне, что к чему, а что ни к чему? Ты ничего не знаешь.

— Это правда, я ничего не знаю. — Теперь уже она потеряла терпение. — Я не имею ни малейшего понятия о том, почему ты и Джанфранко Де Маттео враждовали все эти годы, потому что ты отказываешься мне об этом сообщить.

— Он оскорбил мою семью, я тебе тысячу раз об этом говорил.

— Да, но каким образом, папа? Что произошло?

Он только покачал головой:

— Если тебе так уж хочется выпить кофе по дороге на работу, заходи в «Маленькую Италию». Они нальют тебе чашечку за счет заведения, что намного лучше, чем класть деньги в карман этого человека. А теперь, Катерина, — он опустил глаза и посмотрел на жену, — позволь, я пойду и принесу тебе чего-нибудь покушать. Ты, должно быть, умираешь с голоду.

Когда он, шаркая, удалялся на кухню, Пьета заметила, что кожа у него на руках совсем дряблая, а на ногах начала проступать паутина вен. Папа стареет.

— Это всего лишь кофе, мама, — еще раз повторила она, когда они остались одни. — Папе вовсе ни к чему было так из-за этого расстраиваться.

— Что ж, как он говорит, покупай себе кофе где-нибудь в другом месте. Это ведь не так трудно, правда?

— Правда.