Когда я добрался до лужи, за моей спиной на земле осталось лежать тридцать восемь полностью опустошенных трупов. Резервы были почти полны. Я впервые за полтора месяца насытился. Поэтому, когда между мной и болотом осталось всего несколько шагов и жалкий десяток драхтов, чувствовал себя как могучий Геракл против стаи пустынных шакалов.

Правда, уцелевшие монстры почему-то не спешили нападать и сгрудились у лужи, как живой заслон, которому ни в коем случае не следовало подпускать к хозяину чудовище вроде меня. Судя по всему, я умудрился сожрать почти всю его свиту, и эти десять кошмариков – последние, что остались. Ну, за исключением тех, кто нырнул в болото раньше. Неудивительно, что монстр не захотел рисковать. Вместо этого тварь вознамерилась взглянуть на меня сама и, когда я подошел почти вплотную, всплыла на поверхность. Огромная, белесовато-розовая, похожая на гигантскую соплю медуза с кучей неестественно крупных глаз на тоненьких стебельках.

Медленно повернувшись вокруг свой оси, эта страхолюдина обратила в мою сторону все свои многочисленные глазюки и одновременно с этим выпростала из воды несколько десятков тончайших щупалец.

Я кровожадно улыбнулся.

– Ну, здравствуй, тварь…

И подобрался, когда все это шевелящееся богатство стремительным движением выстрелило в мою сторону.

Наверное, если бы одновременно со щупальцами медуза спустила с поводка оставшихся драхтов, у нее могло бы что-то получиться. Но она поосторожничала. А может, понадеялась на испытанный способ решения проблем? Поэтому и оплела меня так, что из-под щупалец не было видно неба. Но, на ее несчастье, мне больше ничего и не требовалось: как только полупрозрачные нити коснулись моей кожи, я сделал с ними то же, что и с простыми драхтами – принялся выкачивать магию. И успел опустошить тварь больше, чем наполовину, прежде чем она поняла свою ошибку и попыталась отдернуть лапы.

Дура.

Вцепившись в нее мертвой хваткой, я продолжал огромными глотками пить содержавшуюся в медузе безвкусную гадость, а как только она ослабла, попятился назад, вытаскивая здоровенную тварь из вонючего болота, как упрямую козу на веревке.

Ох, как же она билась, пока я тащил ее на берег. Визжала. Дергалась. Истерично хлестала свободными щупальцами по воде, по воздуху и по растерянно замершим на берегу драхтам. В отчаянной попытке сохранить жизнь, она даже из них вытянула энергию, отчего последний десяток тварей просто рухнул в воду и благополучно потонул. Но и этого резерва медузе не хватило, потому что мои оказались гораздо больше. И я без всякой жалости забрал у нее все, что смог, в конце концов вышвырнув на берег громоздкое, склизкое, бесформенное тело, испускающее на редкость гадостные миазмы.

– Тьфу, – сплюнул я. – Вот же вонючка!

Тварь колыхнулась, когда я сердито пнул ее в бок, а затем окончательно обмякла и больше не подавала признаков жизни. При этом, как только она испустила дух, болото недовольно квакнуло, а коричневая вода в ней подозрительно шелохнулась. Я на всякий случай отпрыгнул, обшаривая лужу настороженным взором, но на глубине больше не было видно ничьей ауры – лужа оказалась пуста. Тем не менее, через пару минут вода расступилась, выпуская на поверхность безжизненно плавающие тела. И среди них я с удивлением признал не только драхтов, которые туда нырнули, но и маленькие зародыши, привязанные к мамке идущими из хвостов полупрозрачными «пуповинами». А так же частично изменившиеся, местами покрытые чешуей, а кое-где и хитиновыми пластинами человеческие тела.

Похоже, медуза выращивала драхтов сама, как в инкубаторе, и что-то делала с попадающими в болото трупами. Каким-то образом их видоизменяла, преобразовывала, после чего из обычного мертвяка получался новый драхт – не совсем живой, но уже и не мертвый. Неплохо защищенный. Послушный. Просто идеальный слуга, которого медуза могла полностью контролировать, причем на немаленьком расстоянии.

Интересно, железо она тоже использовала в процессе создания тварей? В хитине наверняка вся таблица Менделеева содержится. Добыть ее на болоте медуза не смогла бы, вот и работала как живой химзавод, забирая недостающие материалы из приволакиваемого драхтами барахла.

Кстати, еще у этой твари не было нормального рта, так что питалась она, похоже, всей поверхностью тела. То есть, кошмарики служили для нее еще и ходячими желудками, которые сперва находили добычу, затем убивали, переваривали, наконец, выплевывали в воду уже готовую к употреблению кашицу. А эта сволочь ее потом всасывала, поэтому-то и воняло тут похуже, чем на мусорной свалке.

Так, ладно. Пора было решать более насущные проблемы.

Оставив тварь в покое, я вернулся к раненому и, наскоро оценив его повреждения, занялся оказанием первой помощи. Обе ноги и левую руку – в лубки. Обрывки кольчуги снять, раны прикрыть, потому что перевязывать такие обширные повреждения было нечем. Но парень оказался крепким и имел все шансы выкарабкаться. Более того, как только покрывавшая его слизь сползла на землю, из-под нее стала проглядывать аура. Самая обычная, человеческая, слабенькая. Только поэтому я не бросил его умирать, а, закончив с неотложными вещами, обвязал счастливчика веревкой и потащил к реке, полагая, что там-то его быстро отыщут.

Исходя из длины поводков, которые медуза прикрепляла к драхтам, получалось, что ареал ее обитания составлял порядка трех-трех с половиной рисаннов во все стороны от логова. Раз медуза сдохла, то можно было предположить, что вместе с ней сдохли и все созданные ею монстры. Включая тех, кого я сегодня мог и не увидеть. Само собой, в обширных Истрикских лесах наверняка водились и другие твари, но скорее всего, на чужую территорию они не совались, так что до самой реки нам никто не должен был помешать. Ну а если помешают… что ж, в меня еще влезет пара-тройка кошмариков, поэтому в их же интересах не попадаться мне на глаза.

Примерно на полпути к Истрице, порядком устав волочить на себе тяжелого парня, я ощутил легкое прикосновение к разуму.

– «Брат?»

Я непроизвольно улыбнулся.

– «Все в порядке, Ворчун. Но если поможешь, мы вернемся домой еще засветло».

Минут через двадцать запыхавшийся от быстрого бега волк уже стоял рядом и выразительно морщил нос, стараясь поменьше вдыхать идущее от меня амбре. Конец веревки, которой был обвязан раненый, он честно забрал, но поспешил убежать вперед, потому что с его обонянием это было слишком серьезное испытание.

Я не возражал: на расстоянии мне было проще следить за округой на случай, если кто-то из драхтов все-таки уцелел. Но нам повезло: ни один из кошмариков в пределах видимости так и не объявился, поэтому ближе к вечеру мы благополучно выбрались из леса, а наш пассажир при этом умудрился даже не помереть. Правда, о том, чтобы пробраться к мосту и с рук на руки передать раненого в замок, речи не шло. Все, на что хватило моего человеколюбия, это приволочь парня поближе к крепости и, убедившись, что один из дозорных отрядов движется в нужную сторону, оставить парня на дороге.