В те годы частной собственности не было, и Зоя Васильевна Жданова правдами-неправдами прописала к себе дочку Нины Петровны Светочку по уходу за собой. Таким образом, после кончины Зои Васильевны вся семикомнатная квартира на первом этаже в центре Москвы досталась семье Нины Петровны. Казалось, наконец-то избушка судьбы повернулась к лесу задом, а к семье Струниных более приглядной частью тела, и теперь все будет хорошо. Но тяжкие испытания на этом не закончились. Олег Струнин получил на работе премию – семейную путевку на черноморское побережье, и семья вместе с двумя детьми отправилась на заслуженный отдых. Во время шторма сын упал с пирса. Олег Михайлович кинулся на помощь, но волны были очень большими, и море оказалось сильнее.

Теперь Нина Петровна жила для Светочки, которая для несчастной женщины являлась светом в окошке (всем).

После распада СССР большие квартиры на первых этажах ценились на вес золота. Их выкупали, переводили из жилого фонда в нежилой и открывали офисы, агентства, кооперативы, кафе, парикмахерские, магазины и прочие доходные места. На квартиру Нины Петровны покушались неоднократно: ее уговаривали, предлагали деньги, пытались обмануть, но сильная женщина вовремя успела приватизировать жилье на себя и на дочь, а когда на нее началось давление, показала копию завещания, в котором говорилось, что в случае их с дочерью гибели недвижимость переходит в собственность благотворительной организации, и что оригинал этого документа находится в этой самой организации. Нина Петровна являлась человеком простым, но не простеньким, и хорошо понимала, что к чему. Казалось, что от нее отстали.

Но, как выяснилось позднее, отстали не совсем. Или совсем не отстали. В один прекрасный день в квартире Нины Петровны раздался звонок, и хорошо знакомый участковый врач из районной поликлиники напомнил, что Светочка давно не проходила диспансеризацию. После осмотра специалистами девушке поставили страшный диагноз – рак. Причем на очень серьезной стадии. Утешая непомнящую себя Нину Петровну, доктор обнадежил ее и сказал, что в Германии Светлану Олеговну еще могут исцелить, но за весьма солидную сумму. Соответственно, таких денег у женщины не было. Тогда добрый доктор сказал, что в одной районной Управе есть очень сердобольный человек, Сан Саныч Подмерзавцев, у которого большие связи в министерстве здравоохранения, и который может помочь получить квоту на лечение за рубежом. Он очень занят, но врач позаботится, чтобы Нину Петровну записали на прием в ближайшее время. И правда, встреча не заставила себя ждать. Сан Саныч отнесся к проблеме более чем чутко. Только вот в чем беда: социальных больных оказалось настолько много, что очередь Светланы подойдет в аккурат через полтора года. А отечественные врачи расписались в своем бессилии. Однако выход все-таки был найден: Нина Петровна продает свою квартиру и приносит деньги Подмерзавцеву, который, в свою очередь, лично относит взятку в министерство здравоохранения, и мать с дочерью летят в немецкую клинику в ближайшее время. Мало того: Сан Саныч поручит своему другу – русскоязычному немцу, заботу о Нине Петровне и ее дочери. Немец встретит их в аэропорту и отвезет Светочку в клинику, а Нину Петровну в ее новую немецкую квартиру, расположенную неподалеку. Ведь денег с продажи московской недвижимости хватит и на взятку, и на покупку жилья в Германии, что в свою очередь даст право дальнейшего получения гражданства в этой стране.

В другой ситуации Нина Петровна ни за что не попалась бы на подобную удочку. Но на кону была жизнь единственной дочери, времени оставалось в обрез, да и какие подтверждающие документы или расписки можно было получить на взятки? Квартира продалась удивительно быстро, и толстый конверт с шуршащими купюрами оказался у Подмерзавцева. А затем было проживание у подруги и ожидание вестей. Через две недели, так ничего и не дождавшись, Нина Петровна решила напомнить Сан Санычу о себе. И тут ее ждали две новости, одна плохая, другая хорошая. Хорошая заключалась в том, что Светочка абсолютно здорова, о чем и было написано в медкарте онкологом. Другие доктора проблем со здоровьем также не обнаружили, а участковый врач понятия не имел, о чем идет речь, и, соответственно, к Сан Санычу ее никто не направлял. Записи на прием, разумеется, тоже не было. Плохая же состояла в том, что Нина Петровна с дочерью остались без денег и без квартиры. На прием к Подмерзавцеву было не пробиться, а когда вдова подкараулила его у Управы, Сан Саныч заявил, что никогда ее не видел, и что она сумасшедшая.

Казалось, шансов на спасение нет: ни документов, ни свидетелей у Нины Петровны не было, а у злодеев было все – деньги, связи, власть и круговая порука.

Но, как говорят китайцы, ночь наиболее темна перед самым рассветом. А китайцы знают, что говорят! Именно в этот момент колесо фортуны слабо качнулось бедром в сторону Нины Петровны. Дело в том, что та Управа, в которой зарабатывал и злодействовал Сан Саныч Подмерзавцев, находилась на территории, по которой работал и чудодействовал подполковник Свистков.

Дело Нины Петровны было безнадежно, и оснований для его возбуждения не было никаких, но Дмитрий Александрович за него взялся. Его многолетний опыт и профессиональный нюх подсказывали, что гражданка Струнина не врет, и по заявлению была назначена проверка. Свистков не был знаком с другими персонажами данной махинации, но Подмерзавцев был ему хорошо известен. Как гласит розыскная мудрость, у всякого светлого будущего есть темное прошлое. В СССР еще юный и не заматеревший Сан Саныч сидел за разбой, а в перестроечное время прославился по району, в Управе которого ныне занимал солидное кресло, как подлогоплательщик и фальшивомонетчик. Да простит нас Чернышевский, что мы позволим себе позаимствовать и слегка перефразировать его шедевр, ведь он как нельзя лучше подходит под описание происходившего с те годы. Былое – и в Думу. Да, Сан Саныч не был исключением. По всей вертикали власти сидели бывшие сидельцы, и весьма неплохо поддерживали друг друга. Но и у таких людей, как Дмитрий Александрович, были надежные товарищи и коллеги, остававшиеся людьми. И как раз такой человек служил начальником криминальной милиции по району, в котором жила Нина Петровна. А так как у людей в белых халатах тоже есть черные пятна на совести (а уж если пятна эти присыпаны белым порошком, то совсем ай-ай-ай), тот самый участковый доктор довольно быстро оправился от амнезии. Оказалось, что темные пятна скрывались и под халатом главврача поликлиники, и под нажимом мерзавца Подмерзавцева врачи были вынуждены подчиниться грубой силе и пойти на подлог. А когда признания напуганных эскулапов легли на бумагу, безнадежное уголовное дело было не только возбуждено, но и практически раскрыто.

Далее последовало цирковое представление. К Дмитрию Александровичу пришел известный адвокат, не раз мелькавший на страницах средств массовой дезинформации, и периодически появлявшийся на телеэкране. Раздувая щеки для пущей важности, адвокат заявил, что подлые врачи и алчная вдова оболгали кристально честного человека, у которого вымогали деньги, но получили отказ. Терпеливо выслушав выступление светила юриспруденции, и про себя поставив ему высший балл по шкале занудности (монолог занял 14 минут, хотя мог бы спокойно уложиться в три, нисколько не утратив смысла), Свистков достал из сейфа заявления нескольких человек, тем или иным образом пострадавших от неправомерных действий Подмерзавцева, а также показания трех диджеев о снабжении дискотек наркотическими средствами. Эти показания указывали на участие Сан Саныча в крышевании наркоторговцев и врачей, снабжающих наркоманов дурью. Свистков не терял время даром и был полностью готов к явлению армии правозащитников. Убрав документы обратно в сейф, Дмитрий Александрович заверил сдувшегося и поникшего адвоката в том, что кристально честный Подмерзавцев скоро пересядет в другое кресло, гораздо менее удобное, так как он уже весь город заляпал своими отпечатками, и является ходячей совокупностью статей, которого тем самым разрекламированным стиральным порошком не отмоешь, и три тома уголовного дела ему обеспечены. Адвокат ушел, а на следующий день началось то скверное, что и повергло честную душу подполковника в глубокую депрессию.