Я очень хочу спать. И нам ещё не время гулять. И на улице снова идёт дождь. Третий день подряд идёт дождь. Всю ночь слушаю, как он барабанит снаружи, а иногда даже смотрю на него, пока не засыпаю обессиленная.

Понимаю в чём дело, только когда раздаётся звонок в дверь, и обречённо сажусь на диване. Этот диван теперь наш дом. Мы здесь спим, здесь же едим. Я никогда раньше не ела в постели, но, раньше я никогда не жила в подобии картонной коробки.

Я отбросила все свои манеры, потому что с детства не имела возможности есть перед телевизором. Тина очень приветствует мою деградацию. И ещё…она научила меня пользоваться стиральной машиной и плитой…я очень стараюсь быть полезной, но, с готовкой у меня не получается…совсем не получается. У неё к слову тоже.

Перчик просто сходит с ума и скалит зубы.

Я сама удивлена этому раннему визитёру. Вообще-то, моё сердце подпрыгнуло от всяких нелепостей, которых полна моя голова, поэтому сижу, не двигаясь, и напряжённо смотрю на дверь, которая смотрит прямо на мой диван. Тина называет свою квартиру студией, но я бы назвала её…чердачком. Хотя, и это преувеличение. Кажется, ванная в…в…Боже…в ЕГО доме была больше! Я имею в виду саму чашу, а не помещение.

Прячу лицо в руках, считая удары своего сердца.

Кто там за дверью?

Сейчас шесть утра.

— Мира! — Хрипит из комнаты Тина. — Открой!

Сейчас…

Затравленно смотрю на приоткрытую дверь спальни, а потом на входную дверь квартиры, и встаю. А когда смотрю в глазок, из груди вырывается счастливый стон. Быстро дёргаю замок и распахиваю дверь, захлёбываясь воздухом от счастья.

— Господи, чего так разорался! — Ворчит моя любимая старушка.

— Фати! — Падая ей на грудь, кричу я.

— Мира, девочка моя… — растрогано бормочет она, гладя мои плечи одной рукой. — Похудела…

— Фати… — шепчу, вдыхая запах её старомодных духов.

Я…так рада её видеть…что не хватает слов…

Чили прыгает вокруг нас, как взбесившийся мяч-прыгун и звонко лает.

Улыбаюсь дрожащими губами, заглядывая в мудрые добрые глаза.

— Ох…что с лицом? — Восклицает она, проводя сухой ладонью по моей скуле.

— Ерунда… — Смеюсь, втаскивая её в квартиру.

Мне, правда, всё равно. Мой отец не может ранить мою душу, только тело.

— Ерунда?! — рычит Фати, становясь чернее тучи.

В её руке чемодан. На локте зонт-трость. Опять смеюсь, потому что это…так символично!

— Как ты нашла меня?! — спрашиваю, быстро забирая у неё вещи.

— Да уж не просто… — продолжает ворчать она, осматриваясь.

Усаживая её на свой проходной диван и бегу налить ей стакан воды.

Я чувствую себя маленькой девочкой. До того мне приятно видеть её здесь. Будто маму, которой я не знала. Моя мама умерла так давно, что я начала забывать, хоть и сопротивлялась всеми силами!

Фати деловито пьёт, пока глаза её бегают по комнате. Перчик скачет рядом, продолжая плеваться лаем.

Запах Фати…это как ментальный след…

Моя улыбка тает, когда я собираюсь с силами, чтобы спросить то, что интересует меня больше всего на свете…

Фатима смотрит в мои глаза и берёт мою руку в свою, опуская стакан на пол. Смотрю на неё с мольбой. Молю не заставлять меня озвучивать то, что мы обе знаем без слов.

— Я уволилась. — Горделиво сообщает она.

Приоткрываю рот от удивления. Она быстро продолжает, не муча меня:

— Не видела я его Мира. С тех пор, как ты ушла, он в доме не появлялся. А я чего там сидеть буду, в этих хоромах? Я бы всё равно ушла, только хотела ему в лицо сначала плюнуть, но, не вышло! Не пара он тебе, вот что я скажу! Всегда говорила! Смотрит на тебя, как пёс голодный, а потом кусает, как шакал!..

— Не…появлялся? — Жую я губы. Фати вздыхает и качает головой. — Тогда…где он…живёт?.. — Спрашиваю её, вставая.

— Я не знаю. — Машет она седой головой и зло требует. — Забудь его, Мира!

Забыть?..

Кусаю свой кулак и закрываю глаза.

Вдох-выдох. Вдох-выдох.

Как?

Он повсюду! В моих венах! Под кожей!

Жмурюсь сильнее, улавливая звук шлёпающих по паркету босых ног.

Заспанная Тина появляется в дверях, бурча:

— Господи, где его вкусняшки?..

— Что ж вы тощие такие, девицы! — «Охает» Фати, обсматривая сестру с головы до ног. — Вы еду едите или воздух?! — Причитает она, сбрасывая с головы платок. — А пылищи сколько! Аристократки!

Тина хлопает глазами, глядя то на старый кожаный чемодан у дверей, то на гостью, которая открывает и закрывает кухонные ящики, холодильник и пустые кастрюли, гремя посудой и дверцами, а Чили носится по комнате в очередном приступе собачьего восторга.

Спустя две тарелки вкуснейшего супа, я всё же собираюсь на работу, облачившись в джинсы, белую рубашку и…кроссовки. Не помню, когда последний раз носила джинсы, а кроссовки вне спортивного зала не носила вообще никогда. Но, бюджет Тины не рассчитан на что-то более изысканное. Кроме того, мне нравится эта одежда.

Она…удобная.

Да, удобная и…функциональная.

Фати пускает слезу, прижав ладони к груди, и желает мне удачи. Тина молча ест, наблюдая за этой драмой. Я объясняю, что это мой третий рабочий день, и я неплохо справляюсь. Даже очень хорошо. У меня почасовая оплата и я…заработала деньги. Кое-какие.

Мне платят чаевые.

Потому что я…очень коммуникабельная.

Когда не забредаю слишком глубоко в свои мысли.

Целую Чили и выхожу за дверь.

Лечу по ступенькам, очень воодушевлённая.

Пару секунд стою под дождём, позволяя тёплым каплям касаться кожи, а потом раскрываю зонт.

Быстро огибаю здание и перебегаю улицу, моча ноги в бесконечном потоке воды, стекающем по брусчатке.

Кафе встречает меня пустым залом.

За барной стойкой сидит Ильдар — мой работодатель. Освободив от наушника одно ухо и уткнувшись глазами в свои нерадужные записи.

Я думаю, дела здесь идут не очень, потому что здесь ужасный повар. Я ему тоже не нравлюсь, о чём он незамедлительно сообщил, сразу после того, как я скривилась от вида их фирменного салата, который так и называется — Наилия. Я не знаю, кто такая эта Наилия, но, если бы в мою честь сочинили салат, я бы выбрала что-то более лёгкое и эстетичное, а их фирменную мешанину не стала бы есть даже моя собака.

— Пришла, — буркает себе под нос Ильдар, будто удивлён этому, и уныло добавляет. — Заработать хочешь?

— Конечно. — Киваю, складывая мокрый зонт и опуская его в держатель.