– Не волнуйтесь. Хватит всем! Говорю же там еще полный лимузин.

Народ успокаивается. В очередь выстраивается. А в очереди кого только нет! И дамы с господами и дворники с метёлками и работяги. А это кто? Неужто японцы какие, или может монголы?

Ну, эти понятно, что из Африки. Именно из Африки, по одеждам видать. Американские-то их сородичи вон аж возле входа кепки задом наперёд.

А что это за сирена на улице? И чего это люди в белых халатах бегут? Народу на бегу что-то объясняют, их ко мне без очереди пропускают. Ах, это «Скорая помощь» больного на срочную операцию везёт. Счёт на минуты идет. Там вопрос жизни или смерти. Но когда я еще в их городе появлюсь? Вот и пришлось такой круг делать, что б случай не упустить. Они то сами в машине спорили, все-таки давали клятву какому-то Гипократу. Он, видать, мужик серьёзный, и за такую самодеятельность спросить с них может строго. Но больной их спор услышал и сам настоял. Везите мол, а иначе мне и жизнь ни к чему. Вот они и рискнули. Кто ж знает, хватит у них теперь бензину на обратную дорогу, не хватит? В больницу вообще-то в другую сторону. А по пути ни одной бензоколонки. По рации конечно хирургам и прочим сообщили, где они и зачем. Там тоже волнуются, переживают. Да не из-за бензина и уж тем более не из-за больного, а застанут ли меня, а если застанут, то автографы к тому времени еще останутся?

А у меня на такой случай мешок поменьше. С автографами особыми. Вот если кто подойдет, скажем, да главу наизусть расскажет. На, получи! «С особым уважением…!» А врачам-то и больному обязательно! Держите. Счастливо доехать!

Или вот дамочка подошла, книжку протянула и незаметно телефончик свой мне на стол. Что ж и тебе особый «C надеждой на скорое и близкое сотрудничество!» Ишь, покраснела. Да иди уж не задерживай. Куда мне столько телефонов? Ежели по каждому звонить, то не до книг будет.

Вот старичок. Извини отец, тебе особый ни к чему. Этим тоже, могли бы хоть здесь в бубны не стучать. Мало того, что от фотовспышек глаза болят, так ещё и по ушам. Меня уже этим не удивишь. На прошлой призентации впервые в живую видел, как с книгами в руках гопак выплясывали.

А ты, милочка, что так? Что за боязнь? Да ты не тушуйся. Тебе тоже из особых. Ну вот, совсем не пойму. Еле побрела, автограф разглядываючи. Ах это она для мужа взяла. Того что за окном на костылях. Ну, дорогая, предупреждать надо. Теперь сама объясняй, что значит: «В память о незабываемых мгновеньях и бурной страсти…» Ну в торопях перепутал, видать так кому взял. Лицо увидел бы, вспомнил… А… Не велика беда… Ежели появится та, кому взял, то и обыкновенным отделаюсь. Достаточно, что где-то, когда-то сами мгновенья подарил. Может, обиделась, что только мгновения, так сама должна понимать, что у меня со временем напряг.

Ооо! А это уже вершина признания! И хоть, чего уж там скрывать, лестно, конечно, но только, граждане цыгане, может с медведём сюда не надо? Что? Что? Он единственный в таборе, кто читать умеет? Вот ведь оказия! Такого я и не предусмотрел. Придётся автограф от руки писать. Как косолопого ромалу зовут? Простите, совсем запарился. Конечно же Яша. Не Изей же, коль из табора…

Не знаю, сколько бы еще так сидел бы размышлял, да только когда за сигаретой опять полез, вижу, кончились. А значит теперь прямиком домой. Там-то у меня всегда есть, с получки на месяц вперед закупаю.

Дома сразу же закурил. Чувствую, трезвею. А тут телефон. Супруга звонит. Удивилась, что поднял. И вопрос самый в этом случае бестолковый:

– Ты дома? Ну, если поднял, то где еще? Или хотела так куда позвонить, а тут мой голос услышала и растерялась? А потом опять вопрос. Тоже не очень умный.

Плюс с издёвкой:

– А почему? А я ей оскорбленным тоном:

– А где мне еще быть? Продолжает издеваться:

– Там где вчера был. Я тон меняю на деловой:

– А вчера все вопросы решил, чего сегодня то еще? Может, только вечером выйду. Сам-то именно так и предполагаю. Раз уж сегодня уже принял, то надо завязывать постепенно. А то, что завтра ни грамма это я уже точно знаю.

Хотя кому-то это ох, как не понравится. Лето же. Темнеет поздно. Может, кто из знакомых меня вчера вечером видел и порадовался. Есть такие. Это из тех, кто закодировался. Раньше пили ни день, ни два и даже не от субботы до субботы, а месяцами. И когда уже видели, что добром это не кончится, шли к наркологу или сами сдаваться, по большей части по настаянию родственников. Ну, а потом уж с ними разные перемены непонятные.

Бывало, встретишь такого. Он первым делом должен рассказать, кого, где и когда видел «готовым в жопу!» Нууу, шооол! Шаг вперёд, два шага назад. От дерева к дереву. А тот вообще пьет редко. Поэтому и не рассчитал. День помучается без всякого похмелья и его опять полгода, а может и того больше даже просто выпившим не увидишь. Но нет! На глаза попался, теперь все должны знать, что не один этот ныне закодированый «шаг вперед два шага назад».

Тот-то может действительно «от дерева к дереву», но сам-то ты сколько раз по-пластунски, с получасовыми привалами? Уже забыл? Да не забыл, конечно. Потому и ищет себе утешение, мол, не я один такой. Может даже и ждет, что б еще раз того малопьющего готовым увидеть. А то и сам готов напоить, прикрываясь тем что, мол: «Понимаю и сочувствую!» Я и сам, будучи не совсем трезвым, да и не совсем пьяным такого зорького встретил. Поговорили и уже прощаться, а он:

– Домой или добавлять? Как услышал, что домой, даже помрачнел.

Но на следующий день позвонил спросить не помню ли я типа в каком году Пушкин родился, ну очнь важно знать и прямо сегодня и сейчас. А я просто дремал и кроме кофе ничего и не пил. Но голос то разбуженный, есть повод спросить:

– Как здоровье? Сегодня (вот ведь б**дь, специально и с ударением и с насмешкой) больше не бухаешь?

Сам ведь провацирует, что б его послали. Как тут ответишь: «С какой стати?» Найдет, что сказать. Типа: «Ну как? Вчера-то видать нормально принял?» Хотя видел, что ни шатался, ни болтался. Но вот нарывается. И что остается? Или отчет ему давать, вроде как оправдываться? Или действительно послать? Так ведь вообще-то он нормальный, только что неудачно закодированный. Трубку бросить? Тоже самое, что послать, но при этом еще и его порадовать. Тут же подумает: «Ишь, обиделся, а нечего водку жрать». Остаётся только извинится и соврать, что чайник сейчас выкипит, или что-то вроде того. Видно и кодировка разная бывает, раз и вот такие свои отрицательные побочные эффекты иногда имеются.

Потому и говорю, что завтра уже никого из таких вот не порадую. Просто себя знаю. Ну, а пока супруга все ещё допытывает, какие-такие вопросы я вчера решал. Но злости в голосе не чувствую.

Видела, конечно, на подоконнике и карандаш, и линейку, и бумагу, и расчеты подсчеты на ней. Потому и спрашивает, слышу, без особого интереса. Просто надо. Я ей чистую правду и говорю:

– Вот когда все улажу, расскажу, а пока боюсь сглазить.