– Мне просто не о чем с вами говорить,– сказал Ильин.

Ильину жутко мешало это самое «выканье», которое он навязал «пауку». Очень неудобно посылать собеседника к свиньям собачьим, если обращаешься к нему на «вы».

– Вы месяц не смотрели телевизор,– сказал «паук».

– Мне было не до того.

– Вот именно. Не до того. Вместо того чтобы загнать вам в мозг молекулярный зонд и высосать досуха, вас закрывают на месяц, ведут какие-то беседы, задают неправильные вопросы... Вы ведь об этом и сами думали, признайтесь.

– Думал,– кивнул Ильин.

Чего тут притворяться, если и вправду думал.

– А если вас спасали? Предохраняли от разного рода неожиданностей и неприятностей? Не думали?

«Паук» встал с дивана, подошел к телевизору и поставил возле него небольшой, отливающий металлом кубик.

– Я с вашего разрешения воспользуюсь вашим телевизором. Я приготовил для вас подборочку особенно забавных кадров. Итак...

На экране старой ильинской «плазмы» возникло здание Патруля.

Улица затянута дымом – горит несколько легковых машин. С сотню людей топчется перед входом в здание Патруля, словно чего-то ожидая.

Картинка шла без комментариев, хотя значок СИА в углу экрана имел место. Просто сливали в Сеть картинку с автономной камеры.

Гудит пламя, что-то грохочет за кадром, ветер гонит черный дым на толпу, но люди не расходятся, только прикрывают лица.

Открылось окно на третьем этаже, камера сразу же дала крупный план. Это был коридор административного отдела – бухгалтерия и хозяйственники. Кто-то невидимый содрал с окна штору, в глубине мелькнуло, словно что-то раскачивали. Потом – бросили.

Тело кассира перелетело через подоконник и упало на асфальт. Люди вначале подались в стороны, потом один из них шагнул к упавшему, наклонился, проверяя, живой или нет.

Кассир поднял руку.

– Живой! – громко сказал кто-то в толпе.

Кассира подняли. Он закричал протяжно и тоскливо, как раненое животное.

– Повесить убийцу! – крикнул кто-то в толпе.

– Повесить! – подхватило несколько голосов, но веревки ни у кого не нашлось.

Несколько человек схватили кассира за руки и за ноги, подняли над головами и с силой ударили о тротуар.

Глухой влажный удар. И крик боли.

Еще раз подняли и бросили.

Удар. Хруст.

Люди расступились, и камера крупно показала размозженную голову кассира.

Прозвище у кассира было Хомяк, они с Ильиным отчего-то недолюбливали друг друга раньше.

Ильин почувствовал, что задыхается.

Из окна выбросили следующее тело.

Ильин отвернулся.

– А ведь вас могли привезти сюда,– сказал «паук».– И отдать в руки разъяренного народа. Или привезти вот сюда...

Ильин снова посмотрел на экран.

Здание вокзала. Три сгоревших бронетранспортера, взорванный грузовик, несколько тел в армейском камуфляже выложены в ряд слева от входа.

Выбитые стекла, камни, стены вокзала покрыты следами от пуль и осколков. Пролом в стене на уровне второго этажа, похоже на попадание снаряда из танкового орудия.

Из здания вокзала солдаты вытолкали девять человек в бронекостюмах без шлемов. Отряд Алиева, узнал Ильин. Вторым справа к стене поставили самого Сашку Алиева. Руки у всех скованы за спиной, у обоих раненых – тоже.

Откуда-то слева, от управления железной дороги, выкатился бронетранспортер. Солдаты развернули людей Алиева лицом к стене, отошли.

БТР покрутил башней, словно приноравливаясь...

Эта картинка шла без звука, и, кроме хронометража, в левом нижнем углу ничто не указывало на ее происхождение.

Оперативная съемка.

Не меняя плана и ракурса, камера запечатлела пулеметную очередь, клочья бронекостюмов и человеческой плоти.

– Вас, конечно же, интересует, что случилось с вашими людьми? – голосом уличного зазывалы спросил «паук».– Им повезло как никому другому. Вмешались одновременно судьба и мент из захолустья. Обратите внимание.

Первым из здания Сетевого Информационного Агентства вывели Трошина, за ним еще двадцать три патрульных. Начали пристраивать к стене торгового центра напротив. Армейский капитан, командовавший процессом, что-то кричал, махал рукой – видно, торопился.

Десяток солдат выстроились перед линией патрульных, подняли оружие. Из здания СИА вдруг появился какой-то мужик лет сорока. Что-то сказал капитану – тот отмахнулся и повернулся к своим людям.

Мужик развернул капитана к себе, получил толчок в грудь, на ногах удержался, зацепил офицера за портупею и врезал справа. Капитана мотнуло, но мужик его удержал, снова притянул к себе и снова ударил.

Вот теперь капитан отлетел к расстрельной команде, чем и привлек ее внимание к происходящему.

Двое попытались поднять капитана на ноги, но тот висел у них на руках, безвольно запрокинув голову.

Мужик стоял перед солдатами и что-то говорил, резко рубя воздух ребром правой ладони.

Один из солдат передернул затвор, направил автомат на мужика, но вдруг замер. Потом медленно положил автомат на землю.

Его примеру последовали остальные. Даже капитана положили вместе с оружием на край тротуара.

Ильин не понял, что произошло, но потом камера отъехала назад, и стало видно, что за спиной мужика стоят десятка три семнадцати-восемнадцатилетних вооруженных мальчишек. У двух или трех – охотничьи ружья, у остальных – стволы, явно изъятые у патрульных.

– Ваши – немногие из Патруля, кто уцелели во время событий двадцать пятого октября в городе,– сказал «паук».– По стране в целом удалось обойтись без эксцессов, почти удалось, а у нас... Так ведь и кровь в таком количестве пролилась только у нас. Людей можно понять. Или вы даже об этом не знали? Тогда – небольшой экскурс.

Ильин смотрел телевизор молча.

Его лицо не дрогнуло во время выступления главного врача Адаптационной клиники, не изменило выражения, когда начались первые взрывы, когда техника Патруля вдруг открыла огонь на поражение, когда Террвойска стали огнем вычищать улицы, а люди бежали от пулеметных очередей, пытаясь скрыться, тщетно прячась за машины, деревья...

Потом Террвойска сцепились с Патрулем возле СИА. Потом драка между ними расползлась по всему городу. Потом в город вошли армейские части. Бои прекратились, и начались расстрелы.

И расправы возбужденных граждан над пойманными сотрудниками Патруля и территориалами.

– Вы очень удачно отсутствовали в городе,– сказал «паук».– Тут еще неделю ловили спрятавшихся убийц и сатрапов, убеждали народ прекратить самосуды и наводили порядок. Комендантский час отменили на прошлой неделе, небольшие недоразумения еще возникают, но жизнь, в общем, вошла в обычное русло. Люди пытаются осознать, что же все-таки произошло двадцать пятого октября две тысячи семнадцатого года. И кто виноват. И что делать.